Она с таким чувством, с таким вдохновением, осиявшим ее лицо, сказала эти слова, что у Светицкого перехватило дыханье. Ему хотелось упасть к ногам ее, удариться головой о дерево, схватить ее на руки и унести неизвестно куда, изрубить тысячу неведомых врагов — все он мог сделать под звуки этого волшебного голоса, лившегося в самое сердце!
— Хорошо! — проговорил он, прижимая горячие губы к руке Лени.
— Вот и прекрасно! — сказала она. — Я знала, что вы милый!
— Но ведь мы же будем видеться? — с тревогой спросил он. — И вы позволите мне наедине называть вас Леней?
Она с улыбкой кивнула головой.
— А меня зовите Митей. Я Митя для вас — да?
— Да. А теперь идемте в дом.
— Извольте: с вами хоть к черту на рога! — радостно воскликнул Светицкий.
— Ого, какой вы сегодня храбрый? Знаете, ведь я сказала вчера Людмиле Марковне, что вы здесь были!
— А хоть всему свету говорите!
Молодые люди пошли по аллее, но через несколько шагов Леня что-то вспомнила и остановилась.
— А где ваши лошади? — спросила она.
— Здесь близко: у Максима на бывшей псарне.
— Знаете что, не лучше ли будет, если вы вернетесь и приедете в экипаже? — сказала Леня.
— Вы правы… — ответил Светицкий. — Я сейчас, мигом! — Он схватил руку Лени, покрыл ее поцелуями и бегом пустился в противоположном направлении.
Леня пошла к дому. У выхода из аллеи она остановилась, придержала рукой переполненное неведомой музыкой сердце и затем направилась дальше и стала всходить на балкон.
Глаза Людмилы Марковны встретили ее на первой же ступеньке.
На балконе никого не было: предусмотрительная старуха давно услала прочь всегда торчавших при ней приживалок.
— Одна? — недоуменно проговорила она.
— Сейчас приедет… — ответила Леня.
Людмила Марковна кивнула с удовлетворенным видом и больше не разжимала губ.
На дворе послышались колокола; казачок прибежал доложить, что приехал гусарский офицер.
— Проси… — приказала Пентаурова, и на балконе появился Светицкий.
Он подошел к ручке Людмилы Марковны и, звякнув шпорами, поклонился стоявшей у обеденного стола Лене.
— Приехал осведомиться о вашем здоровье… — проговорил он, садясь на указанный ему старухою стул около ее кресла.
— Умен, батюшка… старых уважать надо! — ответила она, не сводя темных глаз своих с лица молодого гусара: оно так все и светилось счастьем. Людмила Марковна кинула взгляд на Леню и увидала тот же отсвет в глазах ее.
— Скоро приезда Степана Владимировича ждете?
— Со дня на день жду… — ответила Пентаурова, и завязался обычный, ничего не значащий разговор. Леня постояла, послушала и прошла в дом.