— О господи, наверное, я еще горько об этом пожалею… но оставлю-ка я его, пожалуй, себе, — вдруг неожиданно для себя самой сказала я.
— А вы обещаете, что будете привозить его с собой всякий раз, как надумаете приехать в гости? — спросила Элли.
— Непременно. — Рыжий котенок, не подозревая, что решается его судьба, лежал на спине и безмятежно жевал мой палец. — Как мы его назовем?
— Как насчет Эгги? Он ведь один любил холодные яйца.
— Хмм… честно говоря, я рассчитывала назвать его более звучно. Бертрам, например, или Хьюго. Нет, нет, придумала! Назову его, пожалуй, лорд Фредерик Верисопт. В романе Николас Никклби[24] есть такой герой. А коротко будет Фредди.
От пасхальных каникул в школе оставалась всего одна неделя, поэтому я свозила Элли в магазин и купила ей школьную форму — пусть и подержанная, зато она сидела на ней, как положено. После этого мы еще раз съездили в Уинкли и приобрели еще одну пару туфель и пару простых «лодочек» синего цвета в тон платью. На следующий день мы с ней отвезли Вильяма в больницу, где ему сняли тяжелый гипс, заменив его легкой лангеткой.
Новая, легкая лангетка привела Вильяма в полный восторг, тем более что теперь он мог даже слегка наступать на ногу. Рентгеновский снимок показал, что кость срастается хорошо.
— Не то чтобы я так уж торопился встать на ноги, — хмыкнул он, энергично налегая на костыли, когда мы с ним уже шли по коридору. — После того как я провалялся в постели все каникулы, было бы только справедливо хоть немного пропустить школу.
Домой мы вернулись к чаю. Роберт, увидев, что мы приехали, вышел из сада.
— Кстати, у меня для вас хорошие новости, — сказал он. (Я с любовью смотрела на слегка обозначившийся у него пухлый живот — беда была в том, что в Роберте мне нравилось абсолютно все, даже живот.) — Сегодня утром я звонил директору школы Чалдикоттс. Одному из их мальчиков пришлось неожиданно вернуться в Сингапур, и у них освободилось место. Нужно приехать к ним в эту пятницу, сдать вступительный экзамен. Если все будет нормально, они тебя возьмут. А выходные будешь проводить дома.
— О нет! Я буду страшно скучать по тебе! — со слезами на глазах закричала Элли. Но Вильям, лицо которого попеременно то краснело, то бледнело, был слишком поглощен мыслями о том, как изменится его жизнь, чтобы заметить слезы сестренки.
— Вильяму нужно обязательно заниматься живописью, — вмешалась я, забрав у Элли кекс и положив его обратно в банку.
— Правда? Он настолько хорошо рисует?
— Достаточно хорошо, по-моему, чтобы хотя бы попробовать. Конечно, многое будет зависеть от того, сдаст ли он экзамены. Нужно узнать, когда они проводятся и постараться, чтобы Вильям обязательно был в списке экзаменующихся.