— Нет! Между нами ничего не было! — с жаром воскликнула я, мечтая только о том, чтобы она мне поверила.
— Черт возьми, было, не было… разве это так уж важно?! Я всегда удивлялась, какой крик поднимают из-за того, что двое в постели трутся друг о друга… будто другого способа выразить любовь просто не существует. А мысли? Разве они — не измена?! Да уже одно то, что ни один из них не положил этому конец, едва почувствовав, что происходит, само по себе уже предательство!
— Теперь я тоже думаю так же. Хотя… признаться, я долго обманывала себя… убеждала, что раз я пока что не переспала с ним, то мне не в чем себя упрекнуть.
— Что ж, приятно слышать, что мы с тобой придерживаемся одинаковых взглядов.
Едкая горечь, с которой это было сказано, заставила меня поежиться. Но я сказала себе, что заслужила это.
— Мне очень…
— Ох, только, ради всего святого, не говори, что тебе, дескать, очень жаль! Меня от этого тошнит! — взорвалась Мин. — Когда ты со слезами на глазах начинаешь просить у меня прощение, я чувствую себя еще более униженной — как надоевшая кошка, которую взяли за шиворот и вышвырнули из дома. Меня гложет ревность, только теперь мне так больно, что сердце мое вот-вот разорвется. Ох, Дэйзи, Дэйзи! Такая красивая, такая беззащитная…
— Беззащитная?!
Как ни странно, я вдруг почувствовала себя задетой.
— Может быть, ты умеешь великолепно печь пироги, и тесто у тебя получается что надо, а вот о себе ты ничегошеньки не знаешь. Конечно, это и есть та самая комбинация горделивой красоты и трогательной беззащитности, которая действует на мужчин с поистине убойной силой. Конечно, я сразу это заметила. Надо сказать, это действительно очень трогательно.
— О, Мин, ты меня ненавидишь! Впрочем, я тебя не виню, я это заслужила…
— Я еще не договорила. Итак, меня снедала дикая ревность. Из-за нее я не могла спать по ночам. Работа была моим единственным спасением. И я работала… работала как каторжная. Но перед глазами у меня все время стояла та наша давняя ссора из-за Хью. И та моя ревность, которой потом я так стыдилась, потому что это было так мерзко, так унизительно для меня. Я поклялась, что не допущу, чтобы это случилось снова. И тогда я стала думать. Понимаешь, ведь я знала, что ты… что вы оба не хотите, чтобы это произошло.
— О, нет…
— Позволь, я закончу. И потом, я догадывалась… я понимала, что во всем этом нет ничего, чтобы было направлено против меня лично. Что вы оба по-прежнему любите меня. Вы просто боялись признаться себе в этом. — Я попыталась было перебить ее, сказать, что так оно и есть, что она не ошиблась, но Мин сделала мне знак не перебивать. Я ясно видела, как ей мучительно хочется выговориться наконец, и сдалась — ведь это было самое малое, что я могла сейчас для нее сделать. — Я знала это точно, потому что сама лет пять назад влюбилась в одного человека. Он преподавал английский в той же школе, что и Роберт. Знаешь, Дэйзи, я совершенно потеряла из-за него голову. Даже занимаясь любовью с Робертом, я старалась уверить себя, что это не мой муж, а Дэвид. Он с ума сходил по мне, умолял отдаться ему. Я сказала, что не могу. Но всякий раз, видя его, чувствовала, как моя решимость постепенно слабеет. Однако когда, устав от всего этого, я послала все к черту и кинулась ему на шею, мой пылкий возлюбленный вдруг струсил. Оказывается, у его жены неожиданно проснулись подозрения. Она приперла его к стенке, а он, как выяснилось, боялся ее до дрожи в коленках. Естественно, я разозлилась. И в то же время у меня точно камень с души свалился. Впрочем, теперь это уже не важно, все давным-давно забыто. Но зато я хорошо помню, что те чувства, которые я питала к Дэвиду, не имели никакого отношения к моему мужу. Теперь я знаю, как можно любить двух мужчин одновременно. А может, и не двух, а больше… шесть, семь, какая разница?