Впрочем, по-моему, мать тоже года два не вспоминала обо мне. Каникулы я обычно проводила в компании своей классной наставницы. Именно в это время я обратилась к колдовству и всякого рода заклинаниям, видя в этом последнее средство заставить мать хоть изредка появляться в школе. Всего, конечно, не упомнишь, но наиболее действенным считалось такое: вначале нужно было выкрасть перочинный нож, лежавший у нашей классной дамы в столе, — поступок сам по себе весьма рискованный, — после чего я с замиранием сердца делала у себя на ладони небольшой порез. На этот подвиг меня вдохновила деревянная фигурка распятого Христа, висевшая в школьной часовне. В первый раз я явно переусердствовала — боль оказалась настолько сильной, что я грохнулась в обморок прямо в классе и меня отправили в изолятор. Там я рассказала какую-то невероятную историю о том, что порезалась осколком стекла, который подобрала в оранжерее, но медсестра поверила и удовлетворилась этим. Поэтому я отделалась сравнительно легко — она отчитала меня за непослушание, напомнив, что детям строго-настрого запрещалось там играть, а потом ее позвали к телефону, и на этом все закончилось. Как оказалось, звонила наша классная дама — сообщить, что получила письмо от моей матери с известием, что та собирается приехать на следующий день к вечеру. От неожиданности я чуть было снова не потеряла сознание. В тот миг я чувствовала себя настоящей волшебницей. Ощущение могущества, которым я обладаю, ударило мне в голову. Отныне, думала я, она в моей власти, и теперь я смогу призывать ее к себе всякий раз, когда мне этого захочется.
Естественно, очень скоро обнаружилось, что это не так. К моей ярости и возмущению, трюк больше не сработал ни разу. Я пыталась повторить все тютелька в тютельку, потом принялась пробовать различные варианты, например, говорила: «Пресвятая Богородица!», прежде чем полоснуть лезвием по руке, и так далее, и тому подобное. Боль доставляла мне почти чувственное удовольствие. Я обожала смотреть, как капли крови дрожат на коже, точно осколки рубина. Но добилась я только того, что в ранку попала инфекция, и в конце концов было решено послать за доктором. Сестра пожаловалась на мою неуклюжесть, назвав меня непослушной девочкой. Бифокальные очки доктора напугали меня до дрожи в коленках. К счастью, он оказался человеком неглупым, к тому же отцом четверых детей, так что ему не составило особого труда вытянуть из меня правду, после чего доктор спокойно объяснил, что я веду себя по-детски и что никому еще не удавалось подчинить себе чужую волю, тем более подобными способами. Это не только глупо, но и опасно, сказал он, к тому же Господь Бог строго осуждает подобные поступки. Решение было принято очень скоро. На то, что думает по этому поводу Господь Бог, мне было, в сущности, наплевать — если хочет, чтобы выполняли его волю, пусть сам почаще прислушивается к моим просьбам, сердито решила я. Доктор выписал рецепт на лекарство, а потом пригласил меня к себе домой — на чай, пообещав познакомить меня со своими дочерьми. Все они оказались очень хорошенькими и добрыми, вот только, как на грех, гораздо старше меня. Впрочем, расстраивалась я не долго, потому что они наперебой баловали меня, словно младшую сестренку, а я млела от счастья. Вскоре я стала там частой гостьей, а потом вдруг обнаружила, что уже не так страдаю из-за отсутствия матери.