– Тот же человек? – спросил Рейнхарт.
– В этом они не уверены, да это с них и не потребуешь. В любом случае, оба раза звонил мужчина. Назвался журналистом.
Опять на несколько секунд воцарилась тишина.
– И чем же этому человеку помешал Верхавен? – спросила Морено.
– Хм… – задумался Роот. – Без понятия. Можно предположить, что это как-то связано с убийствами Беатрис и Марлен… Но это вовсе не обязательно.
– Чушь, – заявил Рейнхарт.
– Почему чушь? – Роот оскорбленно почесал в бороде.
– Ясно как белый день, что это связано. Вопрос только как.
Мюнстер посмотрел на собравшихся за овальным столом. «Несомненно, если бы Рейнхарт всерьез вмешался, то значительно усилил бы группу», – подумал он.
Де Брис закурил.
– Мы не можем слегка ускориться? – поинтересовался он. – Таким образом, как я вижу, у нас два варианта. Полагаю, в этом мы согласны.
– О'кей, – сказал Роот. – Извини за занудство. Убийца Верхавена сделал это… или потому что его ненавидел… и хотел наказать еще больше. Кому-то показалось, что двадцать четыре года в тюрьме недостаточно. Окончательный приговор, так сказать… Или же кому-то было что скрывать.
– Что? – спросил Рейнхарт.
– Что-то, о чем знал Верхавен, – продолжал Роот, – и что он мог использовать против убийцы, выйдя на свободу. Или, по крайней мере, убийца предполагал, что он это использует…
– Что? – повторил Рейнхарт.
– Этого мы не знаем. В любом случае, для убийцы было жизненно важно, чтобы это не стало известно.
– Если вернуться к тому, что это убийство связано с двумя предыдущими, то остается только один вариант, – сказал Мюнстер.
– Вы хотите сказать?.. – начал Рейнхарт.
– Да, – ответил Роот, – именно. Если мы правы, то велика вероятность того, что Верхавен невиновен в убийствах, за которые был осужден… и что он каким-то образом узнал, кто настоящий убийца. Вот так. Хотя, конечно, это очень тонкая нить.
В комнате снова стало тихо. Слышались только монотонный шорох магнитофона и потрескивание в трубке Рейнхарта.
– Как? – продолжил Мюнстер через полминуты. – Как он мог это узнать?
Он ясно чувствовал, что и у него самого, и у всех остальных данная идея вызывает сильное неприятие. И спасибо за это дьяволу. Хотя ни один из них лично не участвовал в расследовании, двадцать четыре года Верхавен отсидел благодаря работе их предшественников. Это естественно.
Коллективная вина? Унаследованное чувство вины? Не это ли чувство можно было уловить в дымном воздухе комнаты? По крайней мере, Мюнстер чувствовал в воцарившемся молчании сопротивление.
– Да, – спохватился Роот. – У нас есть та женщина.