Елена Клименска выпрямила спину и посмотрела ему в глаза без тени смущения:
– Потому что я их видела. Что касается времени, это время наиболее вероятное. Он уехал оттуда в десять, а они разговаривали на углу без двенадцати минут.
– Так значит, на самом деле вы видели их на углу?
– Конечно.
– Браво, госпожа Клименска. Вы это прекрасно выучили, должен признать. А ведь прошло не меньше тринадцати лет.
– Что вы хотите этим сказать?
– Кто помог вам определиться со временем? Комиссар или прокурор?
– Разумеется, оба. Почему…
– Спасибо, – перебил ее Ван Вейтерен. – Достаточно. Всего один, последний вопрос: есть другие свидетели, которые могли бы подтвердить ваши показания?
– Я не понимаю.
– Кто-то, с кем вы тогда только что расстались, например… или встретились, может быть, без пяти десять?
– Нет. Какое это имеет значение?
Ван Вейтерен не ответил. Вместо этого он постукивал пальцами по столу, щурясь от яркого света, бьющего из окна – там простирался согретый солнцем город. Елена Клименска поправила складку на своем серо-бежевом платье, ни на йоту не смутившись.
– Вы хорошо спите ночью, госпожа Клименска?
Она сжала губы в тонкую линию. Ван Вейтерен видел, что с нее достаточно. Что она не собирается отвечать на дальнейшие вопросы и обсуждать предположения.
– Я спросил это просто из любопытства, – продолжил он. – Знаете, в нашей работе иногда приходится быть немного психологом. Например, если бы я был на вашем месте, то есть если бы я засадил за решетку на двенадцать лет человека на основании сфабрикованных свидетельских показаний, то я, наверное, чувствовал бы себя неважно. Вы, может быть, тоже слышали о таких вещах, как совесть и тому подобное…
Она встала:
– С меня хватит ваших…
– Полагаю, у вас были на то особые причины?
– Что вы…
– Я имею в виду, чтобы упрятать его за решетку. Это бы многое объяснило.
– Прощайте, комиссар. Можете не сомневаться, что начальник полиции узнает об этом разговоре!
Она развернулась и сделала три шага к двери, когда Ван Вейтерен поднялся с кресла.
– Чертова старуха, – прошипел он.
Она встала как вкопанная:
– Что вы сказали?
– Я просто пожелал вам хороших выходных. Вы сами найдете выход или вас проводить?
Через две секунды он снова был в кабинете один, а из коридора доносился возмущенный цокот каблуков госпожи Клименски.
«Ну-ну, – подумал он, снова нажав рычаг невесомости. – Так с ними и надо».
32
– Я понимаю, – сказала Синн. – Тебе не нужно оправдываться.
– Он прочитал каждое слово в каждом проклятом протоколе, пока лежал в больнице, – объяснял Мюнстер. – Ему просто необходимо увидеть это место своими глазами, а самому водить машину еще нельзя.