Когда в кабинете осталось двое, старший распорядился:
— Саша, нам тут чай оставили… Давайте! Не возражаете?
— Отнюдь! — Виноградов нисколько не обманулся приемом, но отчего же не воспользоваться, если предлагают… Дядечка, чувствуется, серьезный, не меньше полковника — вон как чекист Саша суетится, да и милицейские боссы так просто кому ни попадя свои кабинеты не уступают. Такие, как он, под старость предпочитают играть в либералов.
— Меня зовут Николай Николаевич…
Врет, подумал Виноградов. Точнее — конспирируется. На сто процентов — внешняя разведка или еще что-нибудь в таком духе.
— А меня — Владимир Александрович, — поклонился он, принимая от молодого чашку.
— Неужели? — рассмеялся, оценив, собеседник. — Кто бы мог подумать…
Он, полуобернувшись, взял со стола толстую папку с неподшитыми бумагами. Раскрыл:
— Точно!
Виноградов наметанным глазом оперативника разглядел протокол собственного допроса. Николай Николаевич пролистал другие следственные материалы.
— А, ерунда! — Он небрежно отложил папку. — Давайте поступим так… Я сразу же лишаю вас всяческих иллюзий, после чего предложу свой вариант, как капитану милиции Виноградову с наименьшими потерями вылезти из дерьма.
И что мы за это от капитана милиции Виноградова хотим. Как?
— Не возражаю. Некоторые сомнения, правда, вызывает начальный этап — я с последними иллюзиями расстался лет пять назад, когда на моих глазах прокурор после судебного заседания отымел адвокатессу прямо под гербом Российской Федерации. Надо, правда, признать, что это было перед седьмым ноября и оба находились в сильной степени алкогольного опьянения.
— Ладно, попробуем…
Он нажал клавишу японского диктофона.
«— Алле?
— Кругляков. Слушаю вас.
— Это я, из аэропорта говорю… Штука здесь.
— Народу… много вокруг?
— Хватает… и тут такая ситуация… Приеду — объясню.
— Номер рейса? Когда летит?
— Да тут, понимаете, может так получиться…
— Ты одно скажи — успеем?
— Должны…
— Давай тогда срочно — приезжай. Оставь кого-нибудь на всякий случай и кати сюда…»
— Узнали, Владимир Александрович?
— Генерала-покойничка — да! — запись была качественная, и хорошо поставленный баритон бывшего начальника Главка идентифицировался без труда. — А вот второй…
— Это один из его людей, неважно.
— Это не я.
— Знаю.
— Николай Николаевич… То, что вы прослушивали телефон Круглякова, — факт его личной биографии. Я с покойником со времен «Крота» не общался.
— Владимир Александрович, голубчик… Эту кассету мы изъяли при обыске. На квартире у Степаненко, на той самой квартире, где вы с ним встречались…
Глядя на изменившееся лицо Виноградова, собеседник доброжелательно улыбнулся: