Пылая к маврам ненавистью жгучей
И на корабль уже готовый сесть,
У ног своей Химены Сид могучий
Бряцал на струнах, воспевая честь.
«Велит Химена: – Свергни мавров иго!
Обрушь на них безжалостную месть!
Поверю я тогда в любовь Родриго,
Когда над ней восторжествует честь!
Я докажу своей разящей шпагой,
Что мужество в душе Родриго есть!
Горя неутомимою отвагой,
Я брошусь в бой за даму и за честь.
Перед тобой, о мавр, благоговея,
Слагать хвалы не уставала лесть,
Но я тебя и в песне одолею,
Затем что я пою любовь и честь.
И буду славен я в моей отчизне,
И до потомков донесется весть,
Что я сражался, не жалея жизни.
За бога, короля, Химену, честь!»
[6]Дон Карлос пел так горделиво, таким мужественным и звучным голосом, словно Сидом был он сам. Лотрек разделял воинственный пыл своего друга, но Абенсерадж при имени Сида побледнел.
– Этот рыцарь, – сказал он, – которого христиане прозвали красой сражений, у нас носит имя жестокого. Если бы его благородство равнялось храбрости…
– Благородство Сида, – живо перебил Абен Хамета дон Карлос, – превосходило даже его доблесть, и только мавры смеют клеветать на героя, родоначальника моей семьи.
– Что ты сказал! – крикнул Абен Хамет, вскакивая с кресла, на котором полулежал. – Сид – один из твоих предков?
– В моих жилах течет его кровь, – ответил дон Карлос, – и я узнаю эту благородную кровь по ненависти, которая пылает во мне к врагам истинного Бога.
– Итак, – сказал Абен Хамет, глядя на Бланку, – вы принадлежите к семейству тех Биваров, которые после завоевания Гранады овладели жилищем несчастных Абенсераджей и убили старого рыцаря, носившего это имя и пытавшегося защитить могилы своих предков?
– Мавр! – загоревшись гневом, воскликнул дон Карлос. – Помни, я не позволю допрашивать себя! Мои предки обязаны этой добычей лишь своим шпагам и заплатили за нее своею кровью, – поэтому я и владею сегодня тем, что некогда принадлежало Абенсераджам.
– Еще одно слово, – все сильнее волнуясь, сказал Абен Хамет. – Мы в нашем изгнании не знали, что Бивары носят титул герцогов Санта-Фэ, – этим и объясняется мое заблуждение.
– Именно Бивару, победителю Абенсераджей, был дарован этот титул Фердинандом Католиком, – ответил дон Карлос.
Абен Хамет стоял, опустив голову на грудь, а дон Карлос, Лотрек и Бланка удивленно смотрели на него. Потоки слез струились из его глаз на кинжал, висевший у него на поясе.
– Простите меня, – сказал он. – Я знаю, не подобает мужчине давать волю слезам. Больше я не пролью ни единой слезы, хотя мне многое нужно оплакать. Послушайте меня. Бланка, моя любовь к тебе так же жгуча, как раскаленные ветры Аравии. Я был побежден, я не мог жить без тебя. Вчера, увидев этого молящегося французского рыцаря, услышав твои слова на кладбище возле храма, я принял решение обратиться к твоему Богу и принести в жертву тебе свою веру.