«Стоп, – мысленно приказал себе он. – Не ты ли в другой жизни, еще в Афгане, за годы до того, как надел рясу, учил бойцов: «Если ты не обладаешь секретными сведениями, то – последняя пуля врагу, а там будь что будет?» У тебя же есть нож, приклад автомата, кулаки, которыми можно разбить чужую морду, зубы, которыми можно вцепиться во врага, пальцы, способные обхватить шею и душить, душить, душить. Если отправить последнюю пулю противнику в грудь, то можно успеть прихватить с собой еще парочку врагов…»
Ладонь раскрылась. Щелчок. Время пошло…
Ваххабит совсем рядом.
…один.
Еще несколько бородачей.
…два.
– Русский, сдавайтесь!
…короткий взмах руки.
Испуг исказил лица кричавших. Они суетливо попытались спрятаться, укрыться, слиться с землей и бетоном. Поздно. Граната рванула в воздухе. Свистнули осколки. Чей-то отчаянный крик оборвался на визгливой ноте. Наступающие попадали. Выбитая металлом кровь разбрызгалась по бетонным завалам.
– Патроны! Эд, забери у них патроны! – требовал старший сержант, пытаясь на одной ноге добраться до ближайшего убитого ваххабита и сдернуть с него разгрузку. По левой стороне шеи священника из рваной раны, убегая под мокрый камуфляж, стекала горячая кровь. Он спешил завладеть оружием, но не успел, споткнулся, повалился навзничь. Подняться ему не дали – оказавшийся неподалеку ваххабит ударил в спину прикладом. Отец Андрей упал на локти и вдруг, резко выкинув руки, рывком дернул ударившего за ноги, свалил, подмял под себя, он бы придушил его, но к ваххабиту подоспела помощь. Священника оглушили ударом по голове, после чего подоспевшие, их оказалось трое, еще долго пинали старшего сержанта ногами. Еще четверо обступили оставшегося в одиночестве Лаптева.
– Подходи, подходи, твари! – кричал Эдуард, держа за ствол и вращая над головой автомат. – Убью, суки!
– Жиить хотчешь? – получилось излишне жалобно, спрашивавший так трясся от страха, что его слова всерьез воспринимались с трудом.
– На. – Эд прыгнул вперед, приклад с треском опустился на голову спрашивавшего, соскользнул, изувечив ухо. Заверещав, как раненая собачонка, ваххабит, выронив оружие, отскочил в сторону и, обеими руками зажимая рану, шлепнулся на мостовую. А Эдуард замахнулся для нового удара, адресованного второму из окруживших его мятежников. Но тот легко уклонился, поднырнул Эдику под руку и сильно ударил кулаком в печень. Удар оказался силен – Лаптев задохнулся от нахлынувшей боли, согнулся, и новый удар поверг его наземь. От удара сапогом в лицо передние зубы превратились в крошево. За этим ударом последовал еще удар, еще, еще и еще…