Уладивши это дело, начали спор о границах черниговских и путивльских; тут между прочим паны сказали: „В старых летописцах написано, что великий князь Михаил черниговский, происходивший от Олгерда и подчиненный Литве, умер в Москве в заточенье“. Послы отвечали: „Неправда: Михаил черниговский замучен в Орде; да и верить летописцам нечего, пишут их не с уложенья; как кто захочет, так и пишет, и летописец с летописцем не сходится, это не святых отец уложенье“. Отпуская посланников, паны радные говорили: „Великий государь наш с братом своим, великим государем вашим, хочет быть в крепкой братской дружбе и любви, как есть с истинным прирожденным своим государским приятелем: ему и его детям государь наш всякого добра желает, также и вперед с ним и с его царскими детьми и потомками самому себе и потомкам своим братства, дружелюбности и соединения крепко желает, чтоб их обоих великих государств люди жили в покое и тишине, а поганские бусурманские народы, видя их дружбу и любовь, были в страхе и на христианских людей не посягали: мы, паны радные и урядники, за великого государя своего и за всю Речь Посполитую под присягою обещаем, что великий государь наш и мы, паны радные, и урядники, и вся Речь Посполитая ищем вседушно и со всяким прилежанием желаем, чтоб между государями нашими братская дружба и любовь множилась, а не умалялась, а ссоры и нелюбья с королевского величества стороны отнюдь не будет. Также и вас, царского величества посланников, просим: донесите это до его царского величества и боярам, и думным людям, братьи нашей, говорите усердно, чтоб они великого государя своего наводили на то, чтоб он с братом своим, великим государем нашим, был в братской дружбе и любви неподвижно“.
В доказательство искренности этих желаний в июле 1637 года приехали в Москву польские посланники, Ян Оборский и князь Самойла Соколинский, с известием о намерении королевском вступить в брак с Цецилиею Ренатою, сестрою императора. Объявив царю об этом, посланники говорили: „К такому великому честному делу и браку радостному соблаговоли царское величество послов своих отправить и чрез это всему свету показать, что такими радостными потехами короля его милости брата своего истинно тешишься и радуешься. Когда, ваше царское величество, изволишь это сделать, то не только сердце короля его милости в братстве и любви к себе утвердишь, но и подчиненные вам народы возрадуются надеждою согласия и любви, и затем дай бог вовеки неподвижного покоя и тишины; король же, государь наш, также будет уметь показать перед всем светом свою неподвижную братскую любовь и крепкую вечную приязнь“. Посланникам отвечали, что царь принимает это в любовь, и осведомились, когда свадьба; послы отвечали, что 6 сентября; на это бояре заметили, что срок мал, послу не поспеть из Москвы в Варшаву; посланники отвечали, что король срок отложит и будет ждать посла. Тогда царь велел советоваться о деле всем боярам, и посланникам был дан такой ответ: „Царское величество удивляется, что вы, посланники, приехали так поздно; теперь государю отправить посла своего к королевскому величеству вскоре некогда, потому что пришло время осеннее, дорога будет дурная, будут грязи, дожди и груды (кочки), поспешить послу никаким образом нельзя будет; хотя бы королевское величество и подождать захотел, все же послу не поспеть к королевскому веселью, а для дружбы и любви великий государь к брату своему пошлет посла для поздравленья, когда зимний путь станет“.