– Он из Колумбии?
– Да, из Боготы. Его отец, Виктор, был там шефом полиции. В начале девяностых мы прожили там несколько лет, в Чиа, университетском городке, расположенном в двух милях к северу от Боготы, на дороге в Зипакиру…
Она замолчала и повертела в руках бокал.
– Почему вы оттуда уехали? – спросила Анника.
Карита мгновение колебалась.
– Мы не могли больше там находиться, – сказала она наконец. – Виктор, папа Начо, вел дело наркосиндиката, владевшего кокаиновыми фабриками в джунглях. Его там и убили во время полицейской облавы.
– Как это ужасно, – вздохнула Анника.
Карита Халлинг Гонсалес отпила глоток вина.
– Колумбийцы не совсем обычные люди. Они убивают не только врагов, но и членов их семей. Они не остановились бы, не убив всех наследников.
Она печально улыбнулась:
– Начо уцелел, потому что мы уехали в Швецию, где он наконец познакомился с моими родителями. Не хочешь чего-нибудь поесть? Мы с детьми сегодня полдня потратили на готовку.
Карита взяла Аннику под локоть и увела в гостиную.
– Я думала, у тебя будет пара соседей, а тут собрался весь район, – сказала Анника.
– Нет, – решительно возразила Карита. – Ты только вдумайся, что каждое пятое домохозяйство не платит взносы на наши совместные мероприятия, вот они остаются в одиночестве, платя садовникам, смотрителям бассейнов и владельцам кабельных сетей и спутниковых каналов. Разве это не скучно? – Карита сделала глоток вина. – Таких сюда не приглашают. – Она наклонилась к Аннике и шепнула: – И все они – англичане.
Пятница. 7 января
Рассвет она встретила на пляже, идя по утрамбованному светло-серому песку. В лучах восходящего солнца по небу носились и верещали незнакомые ей птицы. В лицо дул ветер, а морская соль садилась на волосы.
«Я должна к этому привыкнуть», – подумала она.
Она долго и основательно мылась под душем, а потом решила, впервые после приезда, нормально позавтракать.
Обеденный зал был выложен клинкерным кирпичом, с потолка лили свет встроенные светильники. Стены были выкрашены в желтый цвет, стулья – в синий, а на окнах висели полосатые занавески. Анника съела ломтик белого хлеба с ветчиной, выпила чашку кофе и стакан сока.
Потом она поднялась в номер и позвонила в редакцию.
Берит еще не пришла, и Анника попросила к телефону Патрика.
– Как там дела? – спросил он севшим голосом, как будто отработал ночную смену.
– Я же предупреждала, чтобы не продавали фотографии, – сказала Анника. – Но вчера я видела их в нескольких испанских газетах.
Патрик смутился, но ответил:
– Знаешь, это не я распродаю фотографии за границу.