– Может быть, подойдет Андреас?
Он перестал ржать и изобразил рвотный рефлекс.
– Нет, это имечко мне не катит.
Он принялся размышлять. Время шло.
– Я могу назвать тебя Бобби.
– Бобби не шведское имя, а английское. – Он с достоинством выпрямил спину. – Какого дьявола! Ты же сказала, что я сам должен выбрать.
– Шведское имя.
Он откинулся спиной к стене и сложил руки на груди.
– Фредрик, – сказал он наконец.
– Хорошо, пусть будет Фредрик, – согласилась Анника, недоумевая, почему Фредрик катит лучше Андреаса.
Хокке Зарко Мартинес опустил рукава рубашки и подобрал колени к подбородку.
– Ты знаешь, сколько я уже здесь просидел? Я рассказал, что должен был сопровождать груз в Стокгольм, чтобы суд начался поскорее, но они меня надули, сволочи. Я сказал, что хочу, чтобы меня перевели в Швецию, но теперь меня перевезут в провинциальную тюрьму в Альаурине-дель-Торре. Я знаю одного парня, он просидел там в ожидании суда три года. Ты должна помочь мне выбраться отсюда!
– Об этом ты должен поговорить со своим адвокатом, – посоветовала Анника. – Я не могу влиять на испанское правосудие. Я хочу взять у тебя интервью о том, как ты оказался здесь, для этого и пришла сюда.
– Мне нужны гарантии, – гнул свое парень.
– Какие гарантии?
– Что я буду отбывать срок в Швеции.
Анника покачала головой:
– Я не могу дать тебе таких гарантий. Единственное, что могу для тебя сделать, – это написать о тебе в газете, создать общественное мнение…
Он слушал Аннику, потом взмахнул руками.
– Да! – сказал он. – Это хорошо – создать общественное мнение, чтобы меня отсюда забрали. Здесь невозможо сидеть.
Анника облегченно вздохнула и села на край койки. Оставалось еще пятьдесят пять минут.
– Мы начнем с самого начала? – сказала она.
Она задала ему множество вопросов о его детстве, о том, как и в каких условиях он рос. Условия жизни его были не намного хуже, чем у многих. Третий этаж бетонной коробки в Шерхольмене, разведенные родители. В этом пригороде до сих пор жили старший брат, младшая сестра, мать и тетя. Он с удовольствием рассказал о школьных годах и о юношеской шайке, в которую входил. Они болтались по центру и по мелочи воровали в магазинах. Украденное продавали на блошином рынке в подвале шерхольменского торгового центра. Этот рынок работал по субботним вечерам. Брат, который был старше его на десять лет, занялся торговлей наркотиками уже в гимназии и сделал своего младшего братишку наркокурьером. Это была удачная карьера, но два месяца назад удача изменила Мартинесу.
– Я начал заниматься этим делом, еще когда не подлежал уголовной ответственности, – признался Хокке Мартинес. – Это было супер как клево. Меня не могли судить, даже если попадусь, но я всегда выходил сухим из воды.