– Я знаю одного парня, он может проглотить до килограмма зараз. Но это мировой рекорд. Я глотаю полкило – это нормально.
– Это не опасно?
– Мы больше не летаем в Арланду. Там нас научились хорошо раскалывать. Ездим через Скавста или Вестерос. У меня всегда все проходило нормально, трясут в основном западноафриканцев.
– Я имею в виду, не опасно ли это для здоровья?
– Если глотать целиком, то нет. Опасность возникает, когда лепешку раскусывают.
– Тогда человек умирает?
Парень в ответ только улыбнулся.
– Но ты всегда доезжал до конца, – сказала Анника. – Как это получалось?
Улыбка исчезла мгновенно, словно парню дали пощечину.
– Кому-то же должно везти, – отрезал он и поджал губы.
– Никто тебя не встретил, когда ты приехал в этот раз, – сказала Анника. – Все твои компаньоны исчезли. Ты был последним, кого задержали. Почему ты не бежал? Ведь у тебя был шанс.
– В этом не было надобности, – пожал плечами он. – Люди должны уметь держать язык за зубами.
– Ты и в самом деле уверен, что никто тебя не выдал? – спросила Анника. – Ты не думал, что тебя прослушивают?
Он коротко рассмеялся. Его смех был больше похож на звериный рык.
– Это понятно, что прослушивали. Но по телефону никогда не говорят важных вещей.
– Но как ты получаешь задания?
Он промолчал.
– Ну, ты свое дело сделал? – задала очередной вопрос Анника. – Что потом? Зачем тебе возвращаться в Швецию?
– Но я же говорил вполне нормальные вещи. Я сказал то, что они уже и без меня знали! Я ничего не сказал про «Апитс». Они хотели, чтобы я все им рассказал, но я же ничего не знаю.
– «Апитс», – задумчиво повторила за ним Анника. – Это транспортное предприятие, которое владеет складами товара, так?
– Я ничего не скажу об «Апитсе» или колумбийцах. – Парень съежился в своем углу.
– Даже если это признание будет означать билет до Швеции? – уточнила Анника.
Он обнял руками колени.
– У меня есть мамаша и сестра. Все знают, где они живут.
Он посмотрел на Аннику, и в его глазах было такое отчаяние, что у нее на затылке зашевелились волосы.
– Что? Что ты хочешь этим сказать?
Он покачал головой. Анника постаралась заглянуть ему в глаза.
– Что ты имел в виду, говоря, что все знают, где живут твоя мама и сестра? Ты боишься за их жизнь и поэтому не рассказываешь то, что знаешь?
– Я ничего не буду больше говорить, – твердо произнес парень.
В камере повисло тяжелое и плотное молчание. Стало слышно, как гудит и потрескивает вентиляция. Хокке Зарко Мартинес изо всех сил чесал руку. Карита перебирала пуговицы на блузке. Анника посмотрела на часы. Оставалось пять минут.