В баре было темно и дымно. Запрет на курение в барах и ресторанах, принятый в странах Евросоюза, по-видимому, не распространялся на Испанию – здесь дымили повсюду.
Они с большим трудом нашли свободный стол. Карита заказала кофе с молоком, Лотта – бокал красного вина, а Анника – большой стакан кока-колы.
– Надо перенимать обычаи стран, где бываешь, – сказала Лотта. – Мне очень нравится испанская традиция пить перед едой стакан красного вина. Это так приятно.
– Да, это здорово, – согласилась Анника и достала из сумки ручку и блокнот. – Машину могу повести я.
Лотта удивленно вскинула брови:
– Почему это? Мы в Испании. Здесь люди не такие фригидные, как в Швеции.
Анника окинула взглядом девушку-фотографа.
– Мы сидим в машине втроем – двое трезвых и один выпивший. Как по-твоему, кто должен сесть за руль?
Лотта раздраженно поморщилась.
– Это так невежливо, – надулась она. – Ты же прекрасно знаешь, что от одного бокала вина не пьянеют.
Анника прикусила язык.
Она, кажется, готова сильно разозлиться совершенно без повода. На самом деле просто дает выход своему отчаянию.
Анника заставила себя улыбнуться.
– Ты права, – сказала она.
Затем склонилась над блокнотом, чтобы набросать тезисы статьи, подкрепив ее ключевыми словами, рисунками и выводами. Она набросала вид камеры и нарисовала молодого человека, описала тяжелый запах и сырость помещения, глубокие резкие тени и принялась в хронологическом порядке излагать ход беседы.
– Люди здесь совершенно не такие, как в Пуэрто-Банусе, – сказала Лотта. – Я фотографировала женщин с козами, идущих на рынок, пока вы были в тюрьме. Жизнь проявляется в самом разном обличье.
– Да, – согласилась Карита, – таких женщин не встретишь в Пуэрто-Банусе. Они там просто не живут.
– Я не ожидала, что встречу что-то подлинное на Солнечном Берегу, – продолжала Лотта. – Мне думалось, что здесь живут только играющие в гольф пенсионеры и налоговые мошенники. Поэтому я была приятно удивлена, обнаружив что-то настоящее здесь, в Малаге. Можно устроить великолепную фотовыставку.
– Ты давно работаешь в «Квельспрессен»? – поинтересовалась Карита.
Лотта коротко и сухо рассмеялась.
– Нет, – сказала она, – журналистика вечерних газет – это не мое. Я – художник, но художникам тоже надо что-то есть.
Анника отпила глоток колы и пересела за соседний столик, чтобы болтушки ее не отвлекали. Она написала несколько слов о Хокке Зарко Мартинесе, о его раннем приобщении к преступному миру: юношеская шайка, мелкое воровство, которое очень ему нравилось. Она написала про барахолку в Шерхольмене, о брате, торговавшем гашишем, о том, что Хокке стал наркокурьером еще до того, как достиг возраста уголовной ответственности.