– Анника! – окликнул ее в трубку Джимми Халениус.
– Да, да, я здесь, – отозвалась она.
– У тебя были неприятности после той фотографии в газете?
Анника вздохнула и заглушила звеневшие в голове вопросы.
– Я их пережила, а ты?
Он помедлил с ответом.
– Знаешь, с трудом, – признался он. – У меня настала очень тяжелая жизнь в этом чертовом доме.
Вероятно, он имел в виду Розенбад, так как звонил именно из этого дома: здания, где располагались комиссии государственного совета, министерство юстиции и некоторые отделы министерства иностранных дел.
– Дерьмово, – сказала она, не чувствуя никакого стыда.
– Какой же урок мы из этого извлечем?
Анника встала и пошла в туалет.
– Что нам не стоит целоваться, по крайней мере, во время твоего дежурства?
– Именно так!
– Знаешь, – сказала она, – я хочу пописать.
– Ладно, – сказал он, – я подожду.
Анника от удивления застыла на месте с занесенной ногой.
– Ты будешь слушать, как я это делаю?
– Тебе нет нужды брать с собой телефон и держать его под струей.
Она покачала головой, положила телефон на пол, сходила в туалет, вымыла руки и, вернувшись, подняла с пола трубку.
– Ты еще здесь?
– Так на чем мы остановились?
– На уроках на будущее.
– Да, именно так. Поэтому я интересуюсь, не захочешь ли ты встретиться со мной в том же месте в следующий раз.
Анника осторожно уселась на кровать.
– Почему ты думаешь, что будет следующий раз?
– Я не думаю, я спрашиваю. Ну, например, в следующую пятницу?
– В следующую пятницу у меня дети, – сказала она.
– Ну, может быть, утром или в субботу?
Она посмотрела на потолок и втянула носом запах комнаты: пыль, запах какого-то дезинфицирующего средства и еще что-то, наверное, остатки запаха Никласа Линде.
Хочет ли она? Хочет ли она его видеть?
Анника закрыла глаза, к вопросам в мозгу присоединились мужчины.
– Я не знаю, – честно призналась она. – Я не знаю, хочу я или нет.
– Можно я позвоню тебе в праздники?
Она открыла глаза.
– Конечно.
Она закончила разговор, уселась на краю кровати, подтянула колени к подбородку и обняла их. Думала она о мертвых детях, о беспощадных женщинах и могущественных мужчинах. Надо заставить себя отвлечься от этих жгучих и опасных мыслей.
Лотта ждала ее в вестибюле. Было уже несколько минут пятого. Лотта отлично подготовилась. Все ее фотопринадлежности были уложены в рюкзак. В руках она держала громоздкий штатив и вспышку – такую огромную, что для нее требовалась особая сумка.
– Хорошо, что ты взяла с собой все свое оборудование, – похвалила ее Анника, – потому что дело нам предстоит трудное. Полицейского, с которым мы будем говорить, нельзя засвечивать, но снимки должны быть драматичными. Вопрос заключается в том, что все придется организовывать на месте, а там может быть и теснота, и плохой свет, и контражур, и…