. Кто они? Анника не знала немецкого языка, но догадывалась, что это обозначение какого-то родства. Были ли Гуннар и Хельга дальними родственниками, взявшими себе девочку после войны? Наверное, они думали, что будет красивее и благороднее взять на воспитание несчастную жертву, пережившую кошмар концлагеря, чем дочь высокопоставленного нацистского офицера.
Но зачем она дала сыну чисто еврейское имя – Давид Зеев Самуил? Для того чтобы психологически загладить вину?
Или, может быть, имя выбирал господин Линдхольм? Ведь он был уверен, что женился на еврейке…
Женщина принялась покачиваться из стороны в сторону.
Анника неловко поерзала на кресле.
– Расскажи мне о Сив, – попросила она.
Ханнелора Линдхольм мгновенно выпрямилась, расправила плечи и опустила руки. Взгляд ее прояснился, она в упор посмотрела на Аннику.
– Сив здесь? – спросила она.
– Нет, – ответила Анника, – она в Сёрмлане.
Старуха, казалось, была довольна ответом. Она утвердительно и немного тревожно кивнула.
– Сив грешна, – сказала она.
– Почему? – удивилась Анника.
Ханнелора заговорщически наклонилась к Аннике:
– Она соблазнилась. Она искренне верит в Бога, и Царствие Небесное, и во все, что проповедовал Onkel Гуннар. Когда я попала в Гудагорден, Сив всерьез верила, что она – ангел, потому что ей все время говорила об этом Tante Хельга. Какая глупость!
Она печально покачала головой.
Анника задумчиво смотрела на старуху.
У Ханнелоры не было никаких проблем с воспоминаниями о детстве. Она словно застряла в нем. То, что она сейчас рассказала, вероятно, было правдой.
Девочки выросли вместе на какой-то усадьбе, вероятно в Сёрмлане, потому что Ханнелора говорила с тем же произношением, что и Анника. Они делили друг с другом детство и все его переживания и опыты. Что-то связывало их настолько сильно, что их отношения сохранились, когда они повзрослели.
– Что происходит в Гудагордене? – спросила Анника, напряженно ожидая реакции старухи.
Ханнелора Линдхольм недоуменно моргнула:
– Происходит?
– Когда ты уехала оттуда?
Ханнелора так стремительно вскочила с дивана, что едва не опрокинула этот хрупкий предмет мебели. Она вернулась к окну и снова принялась обрывать листья с герани.
Вопрос ее доконал. Анника подошла к старой женщине и взяла ее за руку.
– Пойдем сядем на диван, – предложила она, – и поговорим о Сив и Астрид.
Кукольные глаза в упор уставились на Аннику.
– Астрид здесь? – спросила Ханнелора.
Анника отвела старуху к дивану.
– Я хочу поговорить о Торстене, – сказала Анника.
– Торстена здесь нет, – сказала Ханелора, и глаза ее потускнели.