- Нет. Как ни парадоксально, разумному человеку невозможно доказать ничего, в чем он сам не хотел бы убедиться. Я же говорил о "сподручности" идей...
Сабуров только любезно улыбнулся.
- Я не знаю, в чем я хотел бы убедиться. Но едва ли вы можете мне что-то доказать. Это верно. Я соглашусь только с тем, что совпадает с моими мыслями.
- А сами вы себя выродком не считаете?
Сабуров рассмеялся, потёр лоб и медленно проговорил.
- Вы знаете, я ищу Абсолют. Болтаться в неопределенности категорий добра и зла - для разума унизительно. При отсутствии нравственного абсолюта даже страдание не является чем-то неправильным или несправедливым. Но откуда взялись у меня понятия правильного и справедливого? Я же не видел правильного и справедливого мира. - Он разломил хлеб, - если вся машина мироздания целиком и полностью дурна и бессмысленна, то почему я, являясь ее частью, испытываю такое сильное возмущение и сопротивляюсь? Если Вселенная - результат нелепого произвола и порождение хаоса, то она не может быть упорядоченной и ей немыслимо было породить абсолютные критерии нравственности. Стало быть - либо их и нет, и надо перестать страдать и принять то, что мне кажется злом как нечто единственно возможное, либо я ищу то, что не в состоянии постичь и принять в себя... И тут вы, наверное, правы, найти этот Абсолют мне мешает ... что-то во мне самом. Это так, я и сам это чувствую...
Встреча оставила у Корвин-Коссаковского двойственное впечатление, Сабуров на лету схватывал тезисы собеседника, но суждения его были далеки от чистоты и подтверждали сказанное графиней Нирод. Давно привыкший разгадывать душевные тайны, Корвин-Коссаковский пока назвал Сабурова странным человеком, но странность исходила от какой-то душевной искаженности, при этом ничего необычного, запредельного, суть от нечисти - в нем не проступало.
К тому же Аристарх Андреевич не пытался выдавать себя за высоконравственного человека - и Корвин-Коссаковский не почувствовал в нём лицемерия. Но тогда получалось, что он... вовсе не инкуб?
На следующий день Корвин-Коссаковскому в светской гостиной у графини Любенецкой на Невском довелось столкнуться и с Германом Грейгом. Представление о нём, как о незаконнорожденном сыне значительного человека подтвердилось, но, в отличие от Сабурова, Грейг ни разу не сказал правды.
-Вам понравилось у графини Нирод?
Тот бросил взгляд на Корвин-Коссаковского.
-У Екатерины Петровны? Ну... бал есть бал.
-Мне показалось, вы там многих знаете. Мещерский? Энгельгардт?