– Что касается меня, то мне больше всего нравится библиотека, – призналась Лара, улыбнувшись. Она изо всех сил старалась подбодрить своего спутника.
– Было бы странно услышать другое от библиотекарши.
На ее удивление, Габриель присоединился к ней у окна, хотя на его лице по-прежнему читалась тревога. Даже голубые глаза потемнели, словно море в ожидании шторма.
– Мне же, признаться, все это доставляло мало радости, – сказал он. – Для меня этот дом был скорее тюрьмой. И так до тех пор, пока я не поступил в университет и не встретился с Шоном. А потом и с тобой, и с твоими родителями. Благодаря вам я узнал, что жизнь может быть другой и что в мире существуют счастливые семьи.
Едва сдерживаясь, чтобы не прикоснуться к нему, Лара грустно улыбнулась:
– Мне очень жаль, что все так получилось. Честно. Но ты же знаешь, Шон и родители всегда считали тебя членом нашей семьи. Мама и папа одинаково радовались вашим с Шоном успехам в учебе.
– А ты? – вдруг спросил Габриель. – Ты тоже считала меня членом своей семьи?
Несмотря на выскакивающее из груди сердце и сухость во рту, Лара храбро смотрела прямо ему в глаза. Было ясно, как важен для Габриеля ее ответ. И она решила сказать правду.
– Нет, Габриель. Должна признаться, я никогда так не считала.
Он так же пристально смотрел на нее, но его губы заметно дрогнули.
– Вот оно как, – сказал он низким голосом. Вдруг он протянул к ней руку и коснулся ее подбородка. Слегка приподняв ее, он еще пристальнее вгляделся в ее глаза. – Благодарю тебя за честность, Лара. Но если не членом семьи, то кем же ты меня считала?
Ее нервы были на пределе. Она водила руками по платью и понимала, что дрожит. Близость Габриеля, его искушающая теплота путали ее мысли.
– Это не значит, что я плохо к тебе относилась. Ты был лучшим другом моего брата, и я…
Он не дал ей продолжить:
– А что ты думаешь обо мне теперь?
Лара заранее знала – этот вопрос неизбежен. Но от этого было не легче найти на него ответ.
– Ты мне интересен.
– Интересен? – Габриель сжал ее подбородок чуть сильнее. Смотреть в его напряженные голубые глаза было настоящей мукой. – Не самое романтичное признание из всех, что я слышал. И я не могу сказать, что оно мне по душе.
Лара дрожала. Возбужденные соски заметно проглядывали через бюстгальтер и платье. Она беспомощно смотрела, как губы Габриеля медленно приближаются к ее лицу.
Повинуясь инстинктивному порыву защититься, она резко подняла руку и прислонила ладонь к его рту.
– Нам не нужно этого делать, Габриель, – сказала она, с трудом восстанавливая дыхание.