– Почему? – Уголок его дьявольски привлекательного рта приподнялся, когда он схватил и отвел в сторону остановившую его руку. Затем он молниеносно прижал ее к себе. – Если мы оба этого хотим, зачем меня останавливать?
Напористость Габриеля и в ней зажгла искру желания. Искру, в считаные секунды разгоревшуюся в пожар. Ей было так приятно прижиматься к его крепкому, возбужденному телу. Но Лара изо всех сил пыталась воззвать к здравому смыслу.
– Все, чего я хочу, – это быть твоим другом, Габриель, – сказала она. – Я не хочу стать одной из тех, с кем ты проводишь ночи ради забавы. Наша дружба многое для меня значит. И я не хочу, чтобы секс перечеркнул ее.
В ту же секунду он ослабил хватку и опустил руки. Теперь в голубых глазах читалась злоба.
– Я не разделяю твоих романтических порывов, Лара. Признаю, твои слова сильно бьют по моему эго. Ты можешь сколько угодно жить в своем сказочном мире и ждать принца в блестящих доспехах, чтобы разделить постель с ним. – Габриель с трудом сглотнул. На его лице читалась уже не злоба, а ярость. – Я буду только тем, кем хочу быть, – продолжал он. – Если тебе нужен друг, можешь поискать его в другом месте. Жаль, что Шон не может рассказать тебе, каким отвратительным другом я был.
Эти слова прозвучали настолько неожиданно, что Лара решила подумать над ними в более подходящее время. Сейчас же ей больше было интересно, что именно так разозлило Габриеля. Неужели тринадцать лет назад он отказал ей не потому, что она была ему несимпатична? Лара закусила губу:
– Мне кажется логичным, что люди, давно знающие друг друга, могут только испортить свои отношения тем, что переспят. Секс быстро забудется, и… – На ее щеках вспыхнул багровый румянец. – И они пожалеют о том, что поддались влечению.
Лицо Габриеля исказилось от гнева.
– Ты думаешь, я настолько плох в постели, что о сексе со мной можно пожалеть?
В очередной раз Лара корила себя за то, что не сумела подобрать правильных слов. Это фантастическое умение вставлять неуместные фразы в самый неподходящий момент сводило ее с ума. Она посмотрела в окно, словно в ожидании какой-то волшебной подсказки, вдохновения.
– Я совсем так не думаю. Ты словно специально переиначиваешь мои слова.
Сложив руки на груди, Габриель долго смотрел ей в лицо. От проникающего в окно света его темные волосы блестели, как медь. Он походил на героя картины, и эта картина действовала на Лару магнетически.
– Тогда скажи мне, – снова начал Габриель. – Разве так плохо поддаваться влечению? Объясни мне, что в этом плохого?
– Я тоже не монашка, Габриель, и живу в современном мире. – Щеки Лары горели. Она не помнила, когда последний раз чувствовала себя настолько нелепо.