– По-моему, тебя зациклило в этом направлении, – сказала она. – Неужели ты правда думаешь, что интимная связь между нами поможет решить твои проблемы? Я знаю, что-то расстроило тебя в кабинете дяди. Ты не находишь, что будет больше пользы, если мы это обсудим?
– Нет, не нахожу. Я привык решать проблемы, которые терзают меня в данный конкретный момент. Остальное может подождать. И да, я считаю, интимная связь пойдет нам только на пользу. Меньше всего тебя должно беспокоить то, что произошло в кабинете дяди. Эту проблему я решу сам. Пожалуйста, перестань быть матерью Терезой и превратись в нормальную женщину.
Добродушное выражение лица Лары мгновенно изменилось. Несмотря на то что вчера Габриель уже сделал ей неприятно, сегодня он снова бил по ее больным местам. При этом продолжая соблазнять ее. Нет, это никак не умаляло его собственной боли от того, что он узнал о своей матери. Но, возможно, приближало к исполнению жгучего желания относительно Лары.
Это было не желание, а животный голод, не позволяющий ему думать ни о чем другом, кроме как о сексе с ней. Словно Лара наложила на него страшное проклятие.
– Я и есть обычная женщина, Габриель, – ответила она. – Ты знаешь это не хуже меня.
Теперь ее глаза сияли злобой, руки были опущены на бедра. Лара уже не скрывала своих эмоций. Она учащенно дышала, и от этого ее грудь приподнималась и опускалась быстрее. Розовый цвет платья идеально сочетался с румянцем на щеках. Младшая сестренка Шона превратилась не просто в женщину, а в львицу, способную возбудить и каменную статую. Что уж говорить о молодом здоровом мужчине. Одному Богу известно, почему у нее нет парня.
– И если ты считаешь, что только та женщина, кто по первому зову бежит в постель, то ты глубоко заблуждаешься, – заключила она.
– Само собой, я так не думаю! – воскликнул Габриель. – Ты так говоришь, как будто я с другой планеты.
От того, что Лара отказывалась даже сократить дистанцию между ними, Габриель был близок к отчаянию.
– Меня влечет к тебе, неужели ты не понимаешь? – продолжал он.
Может, он сам слишком закрыт? Она чувственная женщина, так, может, и ему проявить чувствительность? Дать ей понять, что он такой же живой и открытый, как она? Хоть и не показывает это. Или это слишком рискованно?
Эта мысль заставила его сделать шаг назад. Что, если Лара посмеется над его откровенностью? Или сочтет ее лишь уловкой, чтобы затащить ее в постель? Что, если, открывшись ей, он допустит ошибку, о которой впоследствии будет жалеть? Ни одной женщине Габриель не давал такой власти над собой, как ей. Если он не мог соблазнить ее проверенными методами и врожденным опытом, то, может, не стоит и пытаться?