– Потрясающе, Эрик! – Лицо Брин просто сияло от восхищения, когда она любовалась посеребренной окантовкой, обрамлявшей ее картину, которую она всегда мысленно называла «Смерть розы». Это была не просто смерть цветка; это был символ всякой гибели: любви, надежды, грез. И как они оба надеялись, такая посеребренная рама прекрасно подчеркнет задний план картины, покрытый дымкой, и алую розу, роняющую росу и лепестки на переднем плане полотна.
За последние четыре дня большую часть своего времени Брин провела в «Архангеле». Она была уверена, что Габриэль все еще в Риме. Лучшими моментами этих дней оказались часы, проведенные в хранилище галереи. Они с Эриком выбирали рамы, которые должны были в самом лучшем свете представить десять полотен Брин на выставке через месяц. Не был исключением и этот вечер.
Насколько Брин было понятно, Габриэль провел эти четыре дня в Риме, без сомнения получая всяческие «удовольствия». Брин занималась своими делами и старалась не думать о Габриэле и о том, что он мог делать в Риме.
И сейчас она тоже не собирается вспоминать о нем.
– Идеальный вариант! – с энтузиазмом произнесла Брин, продолжая рассматривать картину в посеребренной раме.
Эрик кивнул.
– Последнее слово за Габриэлем, но я думаю, он одобрит наш выбор, – сочувственно добавил он.
При упоминании Габриэля улыбка исчезла с лица Брин.
– Он очень хорошо понимает искусство, – пожал плечами Эрик.
– Лучше вас?
– Гораздо лучше, – без всякой обиды подтвердил Эрик. – Все братья Д’Анжело очень тонкие натуры. По этой причине я и хотел работать в галерее «Архангел».
Эрик снял картину со стены, куда они повесили ее, чтобы лучше оценить раму.
– Пропустим по стаканчику, когда закончим тут? – весело предложил он, аккуратно укладывая картину.
– Я…
– Мне кажется, вы быстро поймете, что Брин не любит смешивать работу и удовольствия.
При внезапном звуке голоса Габриэля у Брин замерло сердце. Она быстро обернулась и увидела его в дверном проеме.
Выглядел он просто сногсшибательно – темно-коричневый дизайнерский костюм, кремовая сорочка и галстук из тончайшего шелка, черные спутанные волосы, а лицо чуть более загорелое, чем обычно. Но сегодня в его шоколадных глазах не было теплоты. Они были ледяные. И от них веяло арктической стужей. Габриэль насмешливо подернул губой, медленно оглядывая ее фигуру холодным насмешливым взглядом – черную майку и черные джинсы с низкой талией, к тому же она была совсем без макияжа. На фоне дорого одетого Габриэля Брин почувствовала себя нищей студенткой, какой она когда-то действительно была.