Тони склонился надъ ней и поцѣловалъ ее.
— Я радъ, что ты любишь Изабеллу, — просто сказалъ онъ.
— Она самое милое и мужественное созданіе, которое я когда-либо встрѣчала, — сказала лэди Джоселинъ. — И если ты не сумѣешь спасти ее отъ этого брака, то это будетъ для меня большимъ горемъ.
Тони всталъ и застегнулъ сюртукъ.
— Можешь быть совершенно спокойной, тетя Фанни, — сказалъ онъ. — Питеръ не получитъ ее, я готовъ даже застрѣлить его на ступеняхъ алтаря.
— А тамъ Бракса, — сказалъ капитанъ Симондсъ. — Онъ указалъ впередъ, туда, гдѣ вдругъ послѣ унылаго песчанаго берега, вдоль котораго они двигались нѣсколько часовъ, показалась несимметричная цѣпь холмовъ и скалъ.
— Посмотрите въ подзорную трубу и вы увидите входъ въ гавань.
Тони, стоявшій рядомъ съ капитаномъ на капитанскомъ мостикѣ, одѣтый въ легкую голубую шелковую пижаму и короткую куртку, взялъ въ руки подзорную трубу. Въ это ясное солнечное утро онъ легко могъ отличить узенькое черное отверстіе береговой линіи, позади которой по склонамъ холма живописно расположились бѣлые и розовые домики.
Капитанъ Симондсъ посмотрѣлъ на часы.
— До мыса осталось три четверти часа пути, значитъ въ половинѣ десятаго мы сумѣемъ бросить якорь.
— Въ такомъ случаѣ я сперва позавтракаю, — сказалъ Тони, — потому что въ гавани отъ волненія я не буду въ состоянiи закусывать яичницей съ ветчиной.
Онъ сошелъ съ капитанскаго мостика и, стоя на палубѣ, бросилъ довольный взглядъ на освѣщенное солнцемъ голубое небо и голубое пѣнящееся море. Потомъ онъ неторопясь спустился въ свою каюту.
Когда онъ шелъ по коридору, направляясь къ столовой, передъ нимъ настолько неожиданно открылась дверь, что вылетѣвшій ему навстрѣчу человѣкъ едва не очутился въ его объятіи. Это была Молли; но нужно было обладать необыкновенной наблюдательностью, чтобы узнать ее.
Молли настолько внѣшне походила на священника, что самый щепетильный капелланъ не могъ бы пожелать лучшаго. Даже самыя лучшія, опытныя актрисы, выступая въ мужскомъ платьѣ, въ мелочахъ обычно выдаютъ свой полъ. Но Молли, не считая нѣкоторой нѣжности выраженія лица, ничѣмъ не возбуждала къ себѣ ни малѣйшаго подозрѣнія. Со своими очками въ золотой оправѣ и гладко зачесаннымъ изумительно естественнымъ парикомъ она представляла собой совершеннѣйшій экземпляръ типа молодого священника, который въ сердцахъ старыхъ дѣвъ возбуждаетъ къ себѣ материнское чувство.
Тони, въ теченіе 48 часовъ имѣвшій возможность любоваться этимъ шедевромъ переодѣванія, остановился и снова съ любовью и восхищеніемъ посмотрѣлъ на нее.