На перекресткѣ стояла маленькая группа искалѣченныхъ дубовыхъ деревьевъ. Эти дубы не имѣли въ себѣ ничего подозрительнаго на взглядъ неискушенныхъ путниковъ. Но вдругъ — машина находилась еще на разстояніи сотни метровъ отъ этого мѣста — съ мѣстностью, повидимому, совершенно мирной, случилась изумительная метаморфоза. Въ чащѣ послышался трескъ, и изъ-за кустовъ выскочили фигуры въ мундирахъ и, держа ружья на перевѣсъ, загородили дорогу.
Это былъ хорошо задуманный маневръ, и, если бы пассажиры автомобиля сдѣлали попытку ускользнуть, имъ это ни подъ какимъ видомъ не удалось бы.
Какъ бы то ни было, Джимми не сдѣлалъ ни малѣйшей подобной попытки и съ почтительнымъ тономъ извиненія обратился къ Тони:
— Боюсь, лордъ Геверстокъ, что намъ остается только подождать и узнать, что этимъ джентльмэнамъ отъ насъ угодно.
Прежде, чѣмъ Тони успѣлъ отвѣтить, отъ группы отдѣлился дикаго вида человѣкъ, очевидно офицеръ, и хриплымъ голосомъ проревѣлъ нѣсколько непонятныхъ словъ команды. Потомъ онъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ солдатъ съ ружьями на перевѣсъ подошелъ къ автомобилю, пассажиры котораго ожидали его съ похвальнымъ достоинствомъ.
Джимми сидѣлъ какъ бы застывшій навѣки, держа руки на рулѣ, Тони — съ небрежно скучающимъ видомъ, а Молли, бросивъ равнодушный взглядъ, снова погрузилась въ созерцаніе молитвенника.
Офицеръ велѣлъ своимъ людямъ остановиться въ нѣсколькихъ метрахъ отъ автомобиля. Онъ самъ подошелъ къ дверцамъ, и, съ угрожающимъ лязгомъ стукнувъ концомъ своей сабли по землѣ, обратился къ Джимми.
Такъ, какъ онъ говорилъ по-ливадійски, то Тони не могъ слѣдить за его рѣчью. Но по звуку и жестамъ было достаточно ясно, что онъ спрашивалъ, кто они и чего имъ здѣсь нужно. Кромѣ того было ясно, что онъ не позволитъ шутить съ собой, и малѣйшая попытка бѣгства будетъ встрѣчена ружейнымъ залпомъ.
Джимми молча выслушалъ его. Потомъ, бросивъ многозначительный взглядъ на солдатъ, онъ нагнулся къ вопрошающему и тихо сказалъ ему нѣсколько словъ по-ливадійски. Очевидно, онъ сдѣлалъ указаніе на нежелательность обсужденія дѣла на виду у всѣхъ, потому что послѣ минутнаго колебанія офицеръ обернулся и приказалъ своимъ солдатамъ отойти на три шага назадъ.
Потомъ все еще въ чрезвычайно хмуромъ и мрачномъ видѣ онъ обратился къ Джимми.
Тони, конечно, не могъ понять, что говорилъ ему Джимми, но онъ уловилъ отдѣльныя слова: „Лордъ Геверстокъ“, „Англiя “, и „Замокъ Сентъ-Анна“ и по этимъ признакамъ заключилъ, что Джимми разсказывалъ исторію, выдуманную ими на борту яхты. Судя по всему, онъ говорилъ съ убѣдительностью, которой съ полнымъ правомъ можно было ожидать отъ человѣка, долгіе годы работавшаго въ автомобильномъ дѣлѣ.