Да я просто фартовый, не иначе.
Растянувшись в улыбке, я устроился в пол–оборота к ней, и, когда её величество обратило на меня внимание с круглыми, как блюдца, глазами, я выдал:
– Алиса, рад вас видеть.
Её щёки мгновенно залились румянцем, и видит Бог, я едва сдержал себя в руках, чтобы не наброситься на неё ещё до взлёта. Вот это реакция, да она вся как оголённый провод. Я в буквальном смысле вижу искры, сверкающие вокруг неё.
Окинув её взглядом, я улыбнулся ещё шире, если это вообще было возможно. Она отвернулась. Потом резко повернулась и стала искать глазами стюардессу. Когда миловидная девушка в тёмно–синей форме подошла к нам, Алиса заговорила с ней по–фински. Жаль, что я не понял ни слова.
Стюардесса качнула головой и удалилась, а моя попутчица закрыла лицо рукой. Заметив кольцо на безымянном пальце, я с особым энтузиазмом прокудахтал:
– Поздравляю.
– С чем? – она взвизгнула в своей неповторимой манере, от чего я чуть не застонал.
– Со свадьбой, – ответил я, и улыбка сползла с моего лица.
Она вцепилась в кольцо, как в спасательный круг и зашипела:
– Что ты здесь делаешь?
– Лечу в Женеву. Готов поспорить, что ты делаешь то же самое, – я подмигнул ей, и она покраснела до кончиков белоснежных волос.
Зачем она перекрасилась? Ей так шёл её природный цвет благородной меди.
– Господи, за что мне это? – шепнула она в потолок и я, не выдержав, разразился хохотом.
Она крепко зажмурилась, потом открыла глаза, и снова их закрыла до самого взлёта. Я принялся изучать её исподтишка. Заметив, что костяшки её пальцев побелели, так она схватилась за подлокотники, на меня снизошло озарение: она боится летать. Это так мило. Только она пытается прикинуться мёртвой, когда ей страшно.
Дотронувшись до её руки пальцами, я наклонился и прошептал:
– Алиса, дыши. Всё хорошо.
Готов поспорить, что она не ожидала этого. То, как она заёрзала на кресле, едва не убило меня окончательно. Но ещё больше убивало сидеть рядом, чувствовать её запах, её тепло, которого мне так не хватало, и не иметь возможности прикоснуться к ней нормально. По–настоящему.
– Саша, не надо, пожалуйста, – прошептала она, даже не посмотрев в мою сторону.
Когда она произнесла моё имя так, как больше никто его не произносил, я немного отрезвел. Убрав прядь её, теперь уже коротких, светлых волос за ухо, я спросил:
– Зачем ты подстригла их?
Она уставилась на меня и принялась быстро моргать. Потом с лёгким заиканием она ответила:
– Захотелось.
Вспоминая, как я наматывал её длинные рыжие волосы на кулак, я покачал головой.
– Жаль. Я любил твои волосы.