— Успокоился немножко? — спросила Джильда, оторвавшись от Дэна.
— Ах, детка, я так хотел все красиво устроить.
— Отложить дело еще не значит отказаться от него навсегда. А пока давай исчезнем ненадолго.
— При собственной квартире я вынужден постоянно где-то искать себе пристанище. — Он посмотрел на потолок. Кендэлл не умолкала.
Джильда встала и взяла Дэна за руку.
— Давай просто поужинаем у меня. Там нас не тронут ни Вирджиния, ни Вагнер.
Послеобеденное время Дороти посвятила Джерому. Он непременно хотел купить себе новый костюм, и она, естественно, поехала с ним к Барни на Седьмую авеню. Джером был из тех, кто быстро принимает решения, и сразу нашел то, что искал.
Потом они немного прошлись по Пятой авеню, хотели поужинать в одном из ресторанов Башни Трампа, но все было переполнено посетителями, и тогда они поехали в Гринвич-Виллидж.
Дороти любила этот район, откуда была родом. Она считала, что он сохранил всю свою романтичность и красоту, хотя модно было утверждать, будто он уже не тот. Но для нее это место оставалось самым красивым с Нью-Йорке.
Они ужинали в прокуренном ресторане. Горели свечи, играл джаз — он снова был здесь популярен. Перед едой выпили традиционный мартини и слушали рыдающий саксофон, от которого вибрировали бокалы на стойке бара. Джерому нравилась атмосфера этого ресторана в стиле сороковых годов. Все здесь было немножко старомодным, что привлекало и завораживало его.
Напротив него сидела Дороти в платье из шелковой тафты цвета синей сливы. Ее великолепные черные волосы не были заколоты, а свободно спадали на плечи. От этого она казалась моложе и еще более привлекательной.
Рискованное декольте, выразительно подчеркивающее роскошные округлости, усиливало это впечатление.
— Почему ты на меня так смотришь? — спросила она. — Ты меня смущаешь.
— Я как раз кое о чем подумал.
— Это я поняла. — Дороти отпила глоток мартини и посмотрела ему в глаза. — Мы с тобой совсем ненормальные, ведь так?
— Разве это ненормально быть влюбленными?
— В общем-то нет. Но только я никогда не думала, что это со мной случится еще раз и с такой силой.
Джером засмеялся.
— Можно подумать, что ты уже находишься по ту сторону добра и зла. А ведь тебе всего тридцать.
— В последние годы я была так занята работой, что мужчины перестали что-либо значить для меня. Теперь я наверстываю упущенное.
— Надеюсь, это не единственное, что тебя со мной связывает, — съязвил он.
Дороти улыбнулась ему. Это была влюбленная улыбка счастливой женщины.
— Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, Джером. Мы потрясающе подходим друг другу, и не только в постели.