Годлав прижимал ладонью окровавленный бок, под пальцами скрежетали рассечённые звенья кольчуги. Умила рванулась вперёд, но грозный взгляд мужа, заставил женщину застыть на месте.
– Отвези их в Аркону, Перемысл, пусть твой отец укроет их. Ты сделаешь это для своего князя, воин?
– Да, мой князь, если будет нужно, мы отдадим свои жизни.
– А теперь, я должен проститься с семьёй.
Перемысл и Ярек отошли. Умила припала к ногам мужа, и Годлав сказал Рюрику лишь несколько слов.
Им нужно было спешить.
Мрачные стены подземелья источали смрадный запах, с потолка капало, пол под ногами представлял собой вязкую гадкую жижу. Первым шёл Ярек, за ним следовала Умила с Сиваром на руках. Перемысл, поначалу, хотел нести малыша сам, но тот устроил страшный рёв, и воин отдал его матери, мальчик сразу умолк.
– Кто его знает, как тут расходится звук, – рассуждал молодой рус, – может прямо над нашими головами враги. Вдруг услышат.
Маленький Рюрик шёл сам, плетясь за матерью и придерживая её за платье, Перемысл замыкал шествие. Где-то вдалеке раздавались неведомые, странные звуки, вокруг что-то шуршало и булькало, свет факела, который нес Ярек мерцал и подрагивал. Один раз женщина поскользнулась, и, что бы ни упасть, ухватилась за стену рукой. Раздался писк. Маленькая тень мелькнула в воздухе, и что-то упало Умиле под ноги.
Крыса.
Чтобы сдержать крик, молодая женщина поднесла руку ко рту и стиснула её зубами. Крик женщины так и не прозвучал, не нарушил тишины подземелья. Молодая княгиня отшатнулась в сторону, капля крови стекала по её руке, оставив пятно на рубахе. Перемысл понял, сдерживая крик, женщина прокусила руку. Тем временем крыса, огромная и толстая, плюхнувшись в жидкую грязь, и рванулась в сторону идущего за матерью мальчика. В мгновение серовато-рыжая шерсть животного склеилась в гадкие сосульки, отчего маленький хищник стал ещё безобразнее.
Рюрик не закричал. Он лишь сделал шаг в сторону, задержал дыхание и с силой, без замаха, ударил ногой копошащуюся в жиже тварь. Только сейчас Перемысл увидел в руке маленького княжича, тонкий чуть искривлённый клинок. Крыса пискнула и исчезла в темноте. Рюрик поднял глаза и вопросительно посмотрел сначала на мать, а затем на Перемысла, дыхание мальчика было учащённым.
– Молодёц, – только и смог сказать воин.
– Можно? – мальчик протянул руку и коснулся пальцев молодого дружинника.
Поначалу тот не понял, но потом догадался, сын Годлава просил у мужчины разрешения взять его за руку.
– А ведь ему страшно, очень страшно, но он смущен и не хочет этого показать. Именно из таких, как он, получаются настоящие воины и вожди.