Заметив в сумраке доисторического зала сутуловатую фигуру офицера с заложенными за спину руками, в рыжеватом неуставном кашне, полицай-комиссар уже нисколько не удивился. То, что странное это знакомство он сам же и спровоцировал настырным своим любопытством к персоне визави — было вполне очевидно. Так что удивляться не приходилось.
У огромного ящика морёного дуба, со стеклянной крышкой, — своеобразного саркофага — стоял штандартенфюрер Жарков, заглядывая в утробу ящика, словно в колодец.
— Вообразите только, как ему должно быть досадно, — не поднимая седой головы, риторически вопросил Жарков. — Столько лет публичности — и при этом никто не знает, кто он таков. Чего ради жил, чего хотел, а чего не хотел вовсе? Совершенное инкогнито у всех на виду. Чем-то напоминает нашу судьбу, судьбу разведчика, не правда ли?
— Надеюсь, не с тем же печальным итогом, — заглянул полицай-комиссар в дубовый ящик с другой стороны.
Под стеклом виднелись серые, едва не в труху истлевшие, кости и череп древнего покойника, ритуально согбенного.
— Да уж, не хотелось бы… — согласился Жарков, подняв на оберстлейтнанта Мёльде взгляд не по годам живых глаз неопределенного цвета. Сейчас, при скудном освещении музейного зала, они отсвечивали кошачьей прозеленью.
— А впрочем, — Жарков постучал костяшками пальцев по стеклу саркофага. — Разве не может быть, чтобы этот экспонат подобно библейскому Иову умер, пресыщенный годами, благоденствием и всяческим благословением?
— Будем надеяться, — прохладно отозвался полицай-комиссар и, опершись о край ящика кулаками, слегка подался вперед. — Но вы ж не затем позвали меня, чтобы обсудить варианты его ветхозаветной агиографии?
— Нет, конечно.
На лице штандартенфюрера, сохранившем, несмотря на обилие морщин, благородный рисунок старого аристократического портрета — этакий осколок дворянства, забытый на чердаке столетия, — нервно заиграли губы, пряча не то снисходительную, не то скептическую усмешку.
— Я хотел бы, чтоб мы с вами пришли к взаимопониманию, — благожелательно и мягко — так, что полицай-комиссар тут же насторожился, выискивая подвох в его словах, — начал штандартенфюрер.
— Поэтому сразу же развею ваши подозрения, — уловив его настроение, скупо улыбнулся Жарков. — Но, как вы понимаете, в рамках служебной компетенции.
— Прошу, — согласно кивнул Мёльде.
— Я заметил, что вас изрядно смутило то, что наша резидентура прикрыла русских, вернее, советских диверсантов?
— Естественно, — нахмурился полицай-комиссар, — смутило. Но как вы заметили? Не помню, чтобы я предпринимал по этому поводу какие-либо меры.