— Ты наш второй эшелон. Придёшь сюда с нашими, если что…
Как-то не сговариваясь, все трое обернулись в сторону моря. По общему румбу надежды всех, кто здесь ждал долгие два года, ждал и боролся.
Море неистовствовало. Обрыв буквально содрогался от ударов волн. Сыпалась известь, соскочив с насиженного места, падала черепица. Серые гряды волн добрасывали желтоватые хлопья пены даже сюда.
Шли пенные волны эшелон за эшелоном, — как буквально через два дня сравнительно неподалёку отсюда, в Еникале, пойдут эшелоны основного десанта…
Керчь. Руины з-да им. Войкова. Бункер зондеркоманды 10 B
— Да, штандартенфюрер, — не отнимая трубки от уха, Вильгельм отколупнул пальцем никелированные замки вполне гражданского дорожного саквояжа. — Я готов немедленно приступить, но полагаю, что следует отложить акцию до рассвета. — Он раздвинул медные ободки дерматиновой пасти саквояжа.
Трубка разразилась несколькими невнятными фразами. Но преимущественно — в вопросительной интонации.
Доктор Курт продолжил:
— Да, потому что сейчас всё побережье просматривается русскими наблюдателями. Не хочу, чтобы взрывы неподалёку от каменоломен, кишащих партизанами, вдохновили их на мысль ударить нам в тыл. Зарево будет такое, что и в Тамани увидят.
Доктор Вильгельм Курт на секунду замер, вслушиваясь. И продолжил:
— Ну да. И партизанам ни к чему заблуждаться насчёт близости освобождения, пусть сидят в своих крысиных норах. Яволь.
Доктор Курт воткнул трубку в гнездо аппарата.
Из атласного брюха саквояжа появилась бутылка простецкого «солдатского» рома, но зато винный набор — настоящего венецианского стекла, в походной алюминиевой кассете.
— Эмиль? — крикнул он в приоткрытую конторскую дверь своего кабинета. — Эмиль!
Адъютант появился с некоторой проволочкой и как будто запыхавшись.
— Да, герр доктор?
— Где вас черти носят? Вы как будто в трамвае толкались, — мельком глянул на него штурмбаннфюрер.
— Проверил посты, — коротко пояснил Боске.
— На кой чёрт? — проворчал Вильгельм. — Только людей пугаете. Вы б ещё патроны раздали с приказом экономить.
Он плеснул желтоватого рома в коньячный фужер и посоветовал:
— Смотрите на вещи легче, дружище. Вот так… — хотел было посмотреть на бетонный сумрак через оптимистическую призму фужера, но маслянистая желтизна дешёвого рома Вильгельма разочаровала. — М-да. С этим только на доты кидаться.
Он отдал фужер адъютанту.
— Выпейте. И сделайте вот что… — он поощрительно кивнул и продолжил только после того, как Эмиль, едва не поперхнувшись слабоватым, в общем-то, напитком, выдавил из себя: