Амелия, с напряженным вниманием выслушавшая рассказ лорда, невольно вскрикнула и закрыла лицо руками. Наступила томительная пауза. Лорд тоже был взволнован — он принялся расхаживать взад и вперед по комнате.
— Милорд! — воскликнула француженка. Выражение ее лица трудно было описать: здесь была и боль, и готовность к самопожертвованию. — Милорд, я не вправе быть судьей тем ужасным событиям, о которых вы рассказали. Я верю, мой отец был виновен. Должно быть, он имел черствое сердце, иначе не оставил бы мою мать. Но я его дочь, милорд! Я готова посвятить вам всю свою жизнь! Позвольте мне искупить хотя бы часть той огромной вины, что лежит на моем отце! Вверяю вам свою судьбу, милорд, и если вы считаете, что я могу что-то сделать, чтобы вычеркнуть из вашего сердца память о вине моего отца, — скажите мне, умоляю вас!
— Вы готовы искупить его вину?
— Да, милорд.
— Даже если это будет нелегко?
— Даже тогда, милорд.
— Ну что же, — сказал лорд, глядя ей прямо в глаза, — в таком случае возвращайтесь к мормонам!
— О Боже! — воскликнула, побледнев, Амелия. — Это… это единственное, чего я не…
— Это слишком тяжело, я так и думал, — спокойно сказал лорд.
Мгновение Амелия смотрела на него с недоумением. В том, как были произнесены эти слова, слышалась какая-то отчужденность, какая-то холодность.
— Я готова! — решительно сказала она, вставая. — Я иду, милорд, это не будет для меня непосильным бременем.
— А вы не хотите узнать, почему я потребовал от вас такой жертвы? — спросил лорд.
— Нет, милорд, — ответила она. — О причинах я не спрашиваю, я дала слово — и я иду, даже если это будет стоить мне жизни!
— Еще одно, мадемуазель! — остановил ее лорд. — Я должен сказать вам кое-что.
Он взял ее руку и некоторое время серьезно смотрел в ее глаза.
— Амелия, у меня есть очень веские причины к тому, чтобы толкнуть вас на подобный шаг. Сейчас я не могу их открыть, да и вряд ли вы меня поймете. Но не считайте меня каким-то тираном! Нет, то, о чем сейчас идет речь, не наказание, а дружеская услуга. Возвращайтесь к мормонам, Амелия, но не такой, какой явились ко мне — с отчаянием и тоской на сердце, — а другой, полной мужества и надежды. Я буду незримо оберегать и защищать вас повсюду. Ни Вольфрам, ни кто-либо другой не причинят вам вреда, не смогут ни к чему вас принудить. Что бы ни случилось, какой бы близкой ни казалась опасность, положитесь на меня! Уже завтра один человек вручит вам мое письмо. Этот человек — друг. Вообще, не теряйте надежды и не падайте духом! Дочь Морсера не должна расплачиваться за то, что сделал отец. Да благословит вас Бог, Амелия! И если вам придется трудно, помните, что страдаете за своего отца! Никогда не забывайте: все, что вы делаете для меня, вы сделали и для него!