Вернувшись в родной район, остаток вечера провели уже там. Поручик с интересом вертел головой, заново изучая улицы и переулки, где некогда родился и вырос, благо большинство построенных еще в конце девятнадцатого – начале двадцатого века зданий сохранилось. Не в первозданном, конечно, виде, но и не настолько изменившись, чтобы стать неузнаваемыми. Несколько относительно недавно отстроенных высоток поразили поручика еще больше троллейбуса (но куда меньше девушек в мини-юбках). Пару минут он молча стоял, задрав голову и, сосредоточенно шевеля губами, считая этажи, затем судорожно сглотнул и помотал головой, отворачиваясь. Судя по цвету лица, Гурского даже слегка замутило.
– Виталий, неужели люди не боятся жить там, наверху?! – и коротко кивнул куда-то в сторону крыши.
– Да чего бояться-то? – пожал я плечами, смерив взглядом то, что согласно нынешним реалиям стоило называть исключительно «пентхаусом». – Не так уж и высоко, двенадцатиэтажка всего лишь. Бывает и хуже. Ну, в смысле выше.
– Куда уж хуже… – пробормотал тот, косясь на меня с подозрением.
– Тут всего-то двенадцать этажей. В Первопрестольной вон уже домишки этажей в двадцать-тридцать строят, а в Нью-Йорке и вовсе под сотню.
– Шутишь? Ничего себе «всего»! Меня даже от одного взгляда мутит, а о том, чтобы там жить? Нет уж, увольте!..
Достаточно набродившись, мы решили завершить вечер, перекусив и выпив пивка в уютной кафешке неподалеку от дома. Ключевое слово именно «неподалеку», поскольку я отлично представлял, что поручик к этому времени уже практически исчерпал внутренние резервы, и забираться далеко от родной улицы не хотелось. Да и время уже было позднее. Не на себе ж его до квартиры тащить, когда суммарная масса новых впечатлений переломит, что та хрестоматийная соломинка, его собственный психологический хребет?
Усевшись за столик на улице – над головой лениво колыхался порядком выгоревший на солнце тряпичный зонтик с логотипом одного из отечественных пивных производителей, – мы заказали по бокалу пенистого и легкую закуску. Разговор особо не клеился: Гурский переваривал новые впечатления, я же просто отдыхал, меланхолично созерцая мир сквозь запотевший пивной бокал и в который уж раз вяло размышляя над вопросом «Почему именно я?» и «На фига мне все это?».
Похоже, именно потому я и прошляпил тот самый момент.
Проглядел как-то – позор на мои седины! – как к двум девчушкам за соседним столиком начали приставать выползшие из нехилого внедорожника стоимостью в три-четыре мои квартиры «мэны» не особенно и юного возраста и уж точно не славянской внешности. В принципе дело привычное: город у нас южный, наверное, оттого я и не среагировал сразу. Сначала подсели за столик, заказали «выпить и закусить» и начали о чем-то негромко разговаривать. Я внимания не обращал – в отличие от поручика, несмотря на усталость и обилие впечатлений, немедленно вставшего в позу, словно учуявшая дичь борзая. Минут через десять градус разговора определенно повысился: судя по всему, девчонкам предлагалось нечто, идущее вразрез с их планами на эту ночь в частности и жизненной позицией в целом. По-умному стоило расплатиться и поскорее уводить поручика от греха подальше: в кафе имелась своя охрана, уже ненавязчиво начавшая движение в сторону скандального столика, да и на дворе вовсе не бандитские девяностые. Сами б разобрались или полицию, в крайнем случае, вызвали. У пэпээсников с подобными разговор короткий – мордой в асфальт и ствол «ксюхи» в затылок. Ну, и пару пинков берцами в ребра, чтоб лежалось мягко. Но я, как уже говорилось, протормозил. Зато Гурский, увы, нет…