– Расскажи мне, – попросила я.
– Что ты хочешь знать?
– О тебе. О твоей семье. О службе. Сколько еще осталось?
– Полтора года, – отозвался он, не открывая глаз.
– А потом?
Кажется, я перестала дышать. Не могла. Ведь уедет! Конечно же, уедет! В свою Даррию, к боям гладиаторов, травле зверей, к триумфальной арке, императору Авелию, в блеск и роскошь великолепного города своего племени. Или вернется в дом, о котором однажды упоминал, сказав, что тот стоит на холмах Антиохии. Он уедет, а я…
– Я останусь.
– Что?
– Я останусь, – произнес легат. – Здесь, на Альбионе. С тобой.
– Почему?!
– Я не могу вернуться. Но если бы мог, не уехал. В Дарре не осталось никого, ради кого стоило бы…
– Твоя семья?
– Нет больше семьи. Никого нет. Там никого нет, – поправил себя. Прижал меня еще крепче, да так, что стало больно. Промолчала – пусть делает со мной, что хочет. Тискает, обнимает, да хоть задушит! Мы замерли на грани признания, и я боялась неосторожным словом или движением все испортить.
– Твой дом?..
– Стоит пустым. Быть может, когда-нибудь… Но я пообещал императору Авелию, что не вернусь, пока он жив.
– Ты с ним знаком?
– Мы дружны. Он служил Наместником в Третьей Провинции, когда я воевал там.
– Но почему он взял такое обещание?
– Это долгая история.
– Я никуда не спешу.
– Хорошо. Ну раз ты никуда не спешишь, – он прищурился, – а я встретил кухарку и попросил все же приготовить нам обед…
– Какой хитренький!
– Это семейное, – отозвался он, улыбаясь. – Мой отец был братом императора Тита Туллуса.
– Черт!
Кажется, я сказала это вслух. Признаюсь, не ожидала, что мужчина, на чьих коленях чувствовала себя столь вольготно, окажется племянником императора.
К тому же, со слов Квинта, Тит Туллус не отличался адекватностью. Завел гарем из нескольких сотен женщин и молодых мальчиков, с которыми испробовал все способы разврата. Носил женскую одежду и препарировал живых людей. Требовал, чтобы к нему относились, как к земному воплощению бога Митры. Детей боги ему не дали, наказав за неслыханную дерзость, заодно лишили остатков разума. К тому же какие дети, если жену свою казнил и в открытую сожительствовал с сестрой? Когда Тит Туллус засобирался сжечь Дарр, устроив грандиозное зрелище, Сенат не выдержал.
– Заговор, – объяснил Квинт, – давно уже зрел в Сенате, но императора боялись. Тит Туллус держал патрициев в узде, устраивая кровавый террор неугодным. Наконец сдались даже самые терпеливые. Стали готовить покушение, но у Тита Туллуса оказались списки заговорщиков. Мое имя стояло первым, хоть я и не был причастен. Император знал, что после его смерти мне предложат трон. И не мог поверить, когда я отказался.