— Ты права, Фиби, — кивнула Прю. — Мы должны помочь Габриэлле.
— Но, Фиби, как насчет тебя самой? — спросила Пайпер. — У тебя крайне болезненный вид, нам лучше поскорее отвести тебя к врачу.
— Нет уж, — упрямо сказала Фиби. Что с того, что у нее раскалывается голова и болит желудок, а головокружение, кажется, и вовсе никогда не пройдет? — Если вы идете, я иду с вами. Вам может понадобиться Сила Трех.
Ее сестры медленно кивнули.
— Если только ты уверена, что все в порядке, — сказала Пайпер, пожав плечами.
— Обо мне не беспокойтесь, со мной все нормально, — сообщила им Фиби и почувствовала, что чуть не падает.
— Думаю, нам следует позвонить врачу, — сказала Прю несколько часов спустя, увидев трясущуюся словно в лихорадке Фиби, которая лежала на кушетке Габриэллы. Ей совсем не нравился ее бледный вид и постоянно слабеющий голос, даже простая попытка заговорить отнимала у нее много сил.
— Врач обязательно нужен, — заметила Пайпер.
Фиби покачала головой:
— Девочки, я в порядке, все, что мне нужно, — просто немного отдохнуть, и я приду в норму.
Прю поколебалась и в конце концов пожала плечами:
— Ладно, пусть так, но если к завтрашнему утру тебе не полегчает, мы позвоним доктору.
Она вдруг поняла, что сама страшно устала. За окнами опускалась ночь. Прю с облегчением уселась в обитое зеленой материей старинное кресло перед кушеткой.
Свою маленькую квартирку Габриэлла замечательно обустроила. В комнате, которую заняли сестры, было на удивление свежо. Здесь стоял весьма вместительный шкаф, куда влезли все их вещи. Квартира находилась на первом этаже старого дома на окраине французского квартала. Тихая улочка, засаженная деревьями, располагалась в стороне от общих дорог. Все три комнаты отличались неровным паркетом, низкими потолками и обстановкой, явно пережившей не одних хозяев: кресла с потертой вельветовой обивкой, старый восточный ковер, старые латунные лампы с шелковыми колпаками. На то, что на дворе двадцать первый век, здесь указывал только большой кондиционер, шумевший в окне большой комнаты, охлаждая воздух во всей квартире.
Габриэлла предложила им чувствовать здесь себя как дома, а сама тем временем пошла пройтись по рынку и поискать что-нибудь съестное.
— У меня нет привычки есть дома, — сказала она, извиняясь. — А когда я волнуюсь, я сразу начинаю испытывать голод.
Прю и обе ее сестры дружно умоляли ее не стремиться к приключениям, но Габриэлла заявила, что ей необходимо отвлечься от постоянных мыслей о Хелене, потому что она не знает, куда деваться от волнения.
— Как вы думаете, что это? — спросила Пайпер, указывая на маленький прямоугольный столик в углу большой комнаты, накрытый черной материей; на нем стояло несколько свечей и плоская корзинка, наполненная связками сухих трав.