Я заметил, что Ольга ни разу не назвала своего бывшего дружка по имени — только «этот», «мерзавец» и прочие, в основном нецензурные, эпитеты. На мой вопрос, почему бы им действительно не обратиться в милицию, Ольга замялась и ответила, что доказать все равно ничего нельзя, поскольку шкатулку и в глаза-то никто не видел.
Я с сомнением посмотрел на нее и спросил:
— Ну, а еще что он вам сказал?
— Да ничего, — пожала она плечами. — Гадости всякие говорил, обзывался, угрожал. Шурик, — обратилась она ко мне безо всякой паузы. — Нам нужна твоя помощь. Мы тут со Светой подумали. Знаешь, сегодня выписывают бабушку. Вообще-то, ее не хотели выписывать, но бабуля не любит лежать по больницам со стариками да убогими, как она говорит. В общем, было бы неплохо, если бы ты с нами поехал, встретил ее. Да еще надо машину с дачи забрать. Поехали?
Я с подозрением уставился на нее — больно уж кротко она на меня смотрела и голосок был слишком уж ангельский.
— Ну, насчет дачи я, пожалуй, не против. Но не вижу особого смысла в том, чтобы встречать вашу бабушку из больницы. Думаю, вы и без меня с этой задачей успешно справитесь, тем более, что вашей бабушке после больницы будет совсем не до меня.
— Понимаешь, Шурик, — уже совсем ангельски обратилась ко мне Ольга и поскребла своими коготками мое запястье. — Мы тут со Светой подумали: надо бабушке как-то сказать о шкатулке. Мы решили, что у тебя это лучше получится.
— Да? Вы вот, значит, как решили? — посмотрел я на Светлану, прячущую глаза за пушистыми ресницами. На Ольгу я не смотрел, поскольку уже по опыту знал, что она так на меня сейчас взирает своими огромными глазищами, что обижаться и тем более злиться на нее под этим по-детски наивным и бесхитростным взглядом просто невозможно.
— Понимаешь, Шурик, нам неудобно говорить с ней о шкатулке, а тебе проще это сделать.
— Ну конечно. Мне это будет удобней. Я так ей и скажу: вашу шкатулку с драгоценностями, эту великую тайну веков, о которой мне ничего неизвестно, сперли негодяи, а им, в отличие от меня, о ней все известно от ваших дорогих внучек. Вот что я ей скажу.
— Шурик, перестань, — шлепнула меня Ольга по руке. — Они случайно узнали о драгоценностях.
— Да? — уставился я на нее. — Уж не от тебя ли? Тебя, наверное, пытали перед этим. Впрочем, мне, в общем-то, все равно. Хотя, если честно, человеку, с которым ты собралась быть вместе, не очень приятно все узнавать последним.
— Это я ему все рассказала, — неожиданно подала голос Светлана, продолжавшая разглядывать узор столешницы моего кухонного стола. — Так получилось. Я не хотела этого делать, но так получилось.