– Сирена, я не пытаюсь…
– Быть моей совестью? – перебила она Джона. Но адвокат, действительно, вел себя как ее совесть. – У меня назначен на понедельник прием у врача. Я не знаю, как долго продлится обследование. Скажите ему, что я подумаю над этим после, а в конце следующей недели свяжусь с ним.
– Значит, все-таки он – отец, – не удержался Джон.
– Это выяснится в результате теста на отцовство, когда ребенок родится, – спокойно заявила Сирена, блефуя.
Мысли Рауля бежали по замкнутому кругу в течение последних недель, сводя его с ума. Если Сирена носит его ребенка, она могла воспользоваться этим, чтобы заставить его удержаться от желания заключить ее в тюрьму. Она не пыталась, значит, он – не отец? Но почему же она тогда молчала? Это означало, что она пыталась скрыть беременность. От него. Это навевало подозрения.
И еще одно не давало Раулю покоя. Допустим, он не отец, тогда кто же отец? Она способна соблазнить любого, эта колдунья, эта сирена. Рауль не слышал ничего предосудительного о своей личной помощнице, но если он не отец ребенка, значит, она вела тайную жизнь. Да, конечно, Сирена не была девственницей, когда он занялся с ней любовью, но все же…
С трудом сдерживая стон, Рауль постарался не думать о том доме в Оксшотте, который он вместе с Сиреной ездил осматривать на предмет вложения капитала. Каждый день он боролся с воспоминаниями, но каждую ночь Сирена продолжала навещать его.
А каждое утро он старательно напоминал себе, что использовал презерватив. Впрочем, тот пролежал в бумажнике так долго, что он не мог вспомнить, когда и ради кого положил его туда. Рауль был только рад обнаружить презерватив, когда Сирена оказалась в его объятиях. Когда она взглянула на него, когда почувствовала его возбуждение, когда раскрылись ее губы, словно она всю свою жизнь ждала, чтобы его губы коснулись ее губ…
Рауль выругался и начал мерить шагами свой парижский офис. Он специально уехал из Лондона, чтобы оказаться подальше от Сирены. Воспоминание о ее глазах, подернутых дымкой страсти, сменило другое – как женщина посмотрела на него, когда ее адвокат заявил, что она беременна. Этот взгляд сказал Раулю все.
Ребенок – его. Об этом твердили и инстинкты. Да, он беспощадно обошелся с ней за то, что она украла его деньги, но Сирена еще не знает, на что он готов пойти, чтобы отвоевать себе ребенка.
Однако сомнения все-таки продолжали грызть Рауля. Если ребенок его, почему она не попыталась использовать беременность, чтобы избежать наказания? Почему?
Все это не имело смысла. Рауль изнемогал, пытаясь решить проблему. Если бы Сирена поговорила с ним! Раньше они общались, как единое целое, заканчивая фразы друг за друга. Тогда было довольно взгляда, чтобы понять, кто что пытается сказать.