Его зрачки расширились, яркие синие глаза почти почернели, движения стали нежнее и глубже. Этот глубинный чувственный ритм захватил и ее тоже, она ощутила уже знакомые сладостные спазмы. Персефона чувствовала, как его пронзают потоки дрожи, все ее внутренности вдруг свело от невероятного удовольствия. Они буквально растворились друг в друге и вдвоем воспарили к небесам. Она никогда не испытывала ничего столь возвышенного и пробирающего до глубины души. Ее сердце пело от наслаждения, но лучше всего было осознание, что она разделяет этот изумительный экстаз со своим любимым. Она была с ним каждый миг, чувствовала каждую его клеточку и малейшее движение и отдавала взамен всю себя.
Долгое восхитительное время они лежали одним целым, не разжимая объятий. Он пристально смотрел ей в глаза и часто прерывисто дышал. Она ощущала, как бьется его сердце. Александр и Персефона были соединены как настоящие любовник и любовница.
Он оперся на руки, чтобы не давить на нее своим весом, но это ничего не изменило.
– Похоже, мы оба уцелели, – промурлыкала Персефона, почему-то испытывая желание его утешить, – и это после такого безумного наслаждения.
– Ты – возможно, любовь моя, но вот насчет себя я не так уверен, – ответил он, как будто его вновь одолевали старые сомнения и неуверенность в собственной привлекательности.
– Ты для меня все, Александр Фортин, и даже не смей в этом сомневаться. Твой отец и злосчастный брат убеждали тебя, что ты недостоин любви. Они сами давно в могиле, и нечего вспоминать их несправедливые слова. Больше этого не будет. Я этого не допущу, просто докажу: ты достоин самой преданной любви, нашей любви, даже если на это уйдет вся моя жизнь. Мой дорогой муж, ты меня любишь, хочешь ты того или нет. Мои родные уважают и ценят тебя за то, какой ты есть, а не за твою красивую внешность. Все наши дети будут желанными, мы их будем обожать, и ты сам поймешь, какой должна быть настоящая родная семья, в отличие от той, в которой ты вырос. Кроме того, у тебя есть я. Наверное, я буду подчас и ворчать, и досаждать своим желанием получше узнать тебя, Александр Маттиас Гейрант. И если ты в скором времени так и не усвоишь, как же это чудесно – быть вместе и беззаветно любить друг друга, – мне придется выкинуть тебя из постели до тех пор, пока ты должным образом не откроешь, какой ты замечательный и самый лучший на свете, мой дорогой лорд Калверкоум.
Искренняя улыбка султана, которая ей так нравилась, появилась на лице Алекса, он притянул к себе жену и перекатил ее на себя. Она распласталась на его мощной груди и уже не могла отрицать – он сам в полной готовности открыть новое про нее саму, во всяком случае, если его нарастающее возбуждение хоть что-то значило.