Поздним вечером начал моросить дождь, который с наступлением темноты превратился в ливень. Принесенный ветром издалека, от самого Северного моря, он обрушился на крыши домов и забарабанил в окна студии скульптора Бруно Фолкнера.
Изнутри мастерская напоминала большую ригу, потому что когда-то в этом пятиэтажном викторианском особняке помещались магазины торговцев шерстью, позже переделанные под жилые квартиры. Сейчас единственным источником света в студии был огонь в камине, и пламя бросало зловещие отблески на четыре огромных скульптуры на подиуме против окна — последнюю работу Фолкнера.
Кто-то позвонил у входа: раз, потом еще раз.
Дверь в глубине комнаты открылась, и на пороге появился небрежно одетый Фолкнер, вид у него был помятый, как если бы он только что проснулся. Зевая, он на мгновение остановился у камина. Это был высокий, крепко сбитый тридцатилетний мужчина с тем дерзким и самоуверенным выражением лица, которое свойственно представителям богемы, полагающим, что Господь Бог, в отличие от простых смертных, создал их для высшей цели.
Когда позвонили в третий раз, скульптор с недовольной гримасой пошел открывать.
— Хватит трезвонить, слышу! — буркнул он, распахивая дверь. И вдруг улыбнулся: — Ах, это ты, Джек!
Элегантный мужчина, который, прислонившись к стене, нажимал пальцем на кнопку звонка, недовольно проговорил:
— Что так долго?
Фолкнер впустил его в мастерскую. Гость был примерно одних с ним лет, однако выглядел моложе. На нем был вечерний костюм и наброшенный на плечи плащ с бархатным воротником.
Скульптор потянулся к серебряному портсигару. Джек Морган окинул его внимательным взглядом.
— У тебя ужасный вид Бруно.
— Спасибо за комплимент, — проворчал Фолкнер, отходя к камину.
Морган посмотрел на маленький столик, где стоял телефон. Трубка была снята, поэтому он машинально положил ее обратно на рычаг.
— Я так и думал. Вот уже два часа пытаюсь к тебе дозвониться — и все впустую.
Фолкнер пожал плечами.
— В последние дни я работал почти без отдыха. Так что когда закончил, снял трубку и завалился спать. А чего ты хотел, Джек? Что-нибудь стряслось?
— Сегодня день рождения Джоан. Ты забыл? Она прислала меня за тобой.
— Ох, Господи, напрочь вылетело у меня из головы! Теперь, должно быть, нет никакой надежды отвертеться?
— Боюсь, что так, — усмехнулся Джек. — Ведь сейчас только восемь.