Дженни с плачем выбежала из палаты. Ник догнал ее, обхватил за плечи и прижал к стене.
— Эй! Что случилось?
— Он показал мне, что я ничего для него не значу. Это все. А теперь пустите!
Ник вздохнул.
— Забавно, какими глупыми бывают иногда умные люди. Ну, подумай немного, Дженни. Когда он уходил от тебя, на нем были ботинки, непромокаемый плащ, а в кармане деньги. Твои деньги. Зачем он тебе позвонил?
— Чтобы сказать, что решил сдаться.
— А почему он опять оказался босиком? Почему избавился от одежды, которую ты ему дала? Почему примчался назад, когда узнал, что тебе грозит опасность?
Дженни широко раскрыла глаза. Но потом покачала головой
— Он поступил мерзко. Это было хуже, чем если бы он меня ударил.
— Зато добился того, чего хотел. Как ты не можешь понять? Его поведение — наилучшее доказательство, что ты ему дорога. — Ник взял ее под руку. — Ну-ка, пойдем. Сейчас ты сама убедишься. Только сиди тихо — и ни звука.
Бомбардир услышал, как скрипнула дверь. Потом раздались тихие шаги. Он открыл глаза и увидел Ника.
— Ну, что еще, сержант?
— Мои поздравления, приятель. Я имею в виду девчонку. Ты классно ее уложил. А, впрочем, с такой дурехой только ленивый бы не справился…
Бомбардир рванулся, пытаясь добраться до Ника.
— Заткнись, сукин сын! Она стоит десятка таких, как ты. Ты не достоин чистить ей туфли!
— И ты тоже.
— Да. Но только между нами есть разница, потому что, в отличие от тебя, я это понимаю. А теперь убирайся! Я спать хочу!
Бомбардир отвернул голову к стене, а Ник, прихрамывая, вышел. Хлопнула дверь, и настала тишина. Бомбардир ничего больше не слышал, но за ширмой ему почудилось какое-то смутное шевеление. Внезапно он почувствовал запах духов, повернулся и увидел склонившуюся над ним Дженни.
— Ох, Бомбардир! — сказала она. — Ну и что мне с тобой делать?
Ник сел на стул рядом с кроватью Мэллори, чтобы отчитаться о последних событиях. Благодаря своему положению, старший инспектор получил в частном крыле больницы отдельную палату. В углу, на столике, уже стояли цветы. А через час к нему должна была приехать жена.
— Значит, ты оставил их вдвоем?
Ник кивнул.
— Думаю, на этот раз он не сбежит.
— А что с ногой? Очень скверно?
— Врачи говорят, что, вероятно, он навсегда останется хромым. Однако могло быть и хуже.
— Во всяком случае, по крышам ему больше не лазить, — подытожил Мэллори.
— Есть обстоятельство, из-за которого эта травма может оказаться для него благословением, — заметил Ник.
Мэллори покачал головой.
— Принимая во внимание его прошлые подвиги, боюсь, что нет, сержант. Кто однажды ступил на скользкую дорожку, будет идти по ней до конца. А Дойль настоящий виртуоз своего дела. Способный, изобретательный и с недюжинным интеллектом. И, попомните мои слова, он найдет себе какое-нибудь столь же сомнительное занятие.