— Здравствуй, Юля! Ты давно не звонила, — тут же послышалось из динамика. — Какие у тебя новости?
— Здравствуй, папа, — откликнулась девушка. — Никаких особенных. Учусь в поте лица. А у тебя? Еще не бросил свою мымру?
— Не смей называть Ирочку мымрой! Ей с тобой очень трудно. Не только потому, что у нее еще нет своих детей, а потому, что ты не хочешь сделать даже самый маленький шажок ей навстречу. Ты ведешь себя как маленькая избалованная девочка. Сколько раз Ирочка пыталась наладить с тобой контакт? А ты хоть раз ее слушала? Может, ты думаешь, что я не имел права на ней жениться и в сорок с небольшим лет моя жизнь должна была закончиться? По-твоему, только молодые имеют право на счастье, а мне уже пора заворачиваться в простыню и ползти в сторону кладбища? Твоя мама умерла больше десяти лет назад, и все это время я возился с тобой… Вот ты и выросла эгоисткой!
— Бла-бла-бла, — пробормотала под нос Юля и вдруг услышала рядом голос:
— Жанна Владимировна! Подождите! Я хотел… поговорить с вами… о театре. Вы ведь любите театр…
Юля осторожно выглянула из-за угла. Артем, играющий в их постановке Ромео, догонял учительницу по английскому, которая почему-то взяла себе за правило появляться на театральном факультативе, и Юле даже казалось, что она знает причину — мачо-режиссер. А тут к Жанночке Артем клинья подбивает! Вот так Ромео! Она же, наверное, лет на десять его старше! Ей небось под тридцать! Интересный расклад!
— Юля?! — рявкнула трубка.
Ой, а она и позабыла про отца.
— Ладно, пап, будь счастлив. Замяли, — буркнула девушка. — Я в целом на тебя не злюсь…
— Ну спасибо, дочка! Это я на тебя должен злиться. Но не могу, и меня действительно волнует твоя судьба. Я рад, что ты поступила в серьезный вуз, но мне очень не нравится, что ты живешь в общежитии.
— Пап, у нас здесь круглосуточная учеба, а не гнездо разврата, как тебе напела… ну сам знаешь кто… Даже сегодня у меня факультатив. Понимаешь! А еще столько задали, что все выходные можно просидеть не поднимая головы. Можешь и не сомневаться, беспокоиться за мою мораль нечего!
Да-да, беспокоиться за ее мораль нечего. Правда, половина парней с курса все же, так или иначе, пытались завязать более тесное знакомство, но Юля не поддерживала эти робкие попытки. Она предпочитала казаться грубой и не церемонилась с потенциальными кавалерами, не давая им ни единого шанса.
— Это хорошо, — папа вздохнул, — но во всем нужно знать меру. Постарайся не переутомляться.
— Постараюсь. — Она тоже вздохнула. — Ладно, пап, я тебя люблю.
— И я тебя, Юлька. Не обижайся на меня и приходи домой, мы тебя ждем.