Джорджиана пыталась пробудить в себе гнев и презрение. Теперь, узнав о планах лорда Элтона, она должна его ненавидеть. Но, отъезжая все дальше и дальше от особняка леди Чедвик, она с холодной отрешенностью поняла, как сильна ее любовь к Доминику. Она при всем желании не смогла бы его возненавидеть. Разве может любовь причинять такие страдания?
Лишенная всех своих иллюзий, она забилась в угол сиденья и заплакала.
Проведенная без сна ночь, наполненная рыданиями, конечно же не пошла Джорджиане на пользу. Увидев утром подругу в таком ужасном состоянии, Белла настояла, чтобы та провела день в постели. Джорджиана не стала спорить. Вспомнив последнюю фразу Беллы, когда та подтыкала ей одеяло, прежде чем на цыпочках выйти из комнаты, Джорджиана поморщилась.
– Не забудь, что сегодня вечером состоится бал у Мортонов. Это событие нам никак нельзя пропустить.
Закрыв глаза, Джорджиана снова растворилась в страдании. Мотивы Беллы были ей совершенно ясны, ведь Мортоны – давние друзья семьи, так что проигнорировать их бал было бы верхом дурного тона. Поразмыслив как следует, Джорджиана пришла к выводу, что добродушной Белле неизвестно о коварных манипуляциях брата. Да и Артура невозможно представить жестокосердным злодеем, способным наблюдать, как молодую девушку пытаются склонить к браку без любви. Скорее всего, ни Белла, ни ее муж ничего не знают о планах Доминика. Но легче Джорджиане от этого не стало, так как она все равно не могла обратиться к ним за советом по данному вопросу. И все же она была рада, что у нее есть хотя бы два настоящих друга.
Вечер наступил слишком скоро. Удвоенными стараниями Крукшэнк и Хиллз и под надзором самой Беллы последствия вымышленной мигрени Джорджианы удалось свести на нет, и лишь потухший взгляд да бледная кожа выдавали ее внутреннее смятение.
Доминик, однако, тут же обратил на эти обстоятельства внимание и догадался, что она чем-то расстроена. Как обычно, он подошел к ней сразу, как только она переступила порог бального зала. При виде его ее растоптанное, истекающее кровью сердце тревожно забилось.
Доминик нахмурился:
– Моя дорогая…
Заслышав его голос, Джорджиана впала в отчаяние. Она вскинула голову, но так и не сумела заставить себя взглянуть ему в глаза.
– Боюсь, милорд, моя танцевальная карта уже заполнена.
Доминик замолчал. Он не мог не понимать, что она лжет, ведь она только что прибыла. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, челюсти плотно сжались. Виконт испытал отчаянное желание назвать ее обманщицей, но, снова отметив ее бледность и напряженность, подавил свой гнев.