– Да, она, – спокойно подтвердил он. Эти слова не подсказали ей причины его недовольства.
Раздраженная столь странным поведением виконта, Джорджиана, нахмурившись, спросила:
– Почему?
– Потому что, узнав, что вы отправились с визитом в дом на Джермин-стрит, являющийся известным местом обитания холостяков, Белле потребовался человек, которого можно было бы направить вам на выручку.
– Но меня не нужно было выручать, – запротестовала Джорджиана, поворачиваясь так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Все было в высшей степени пристойно.
Доминик сдавленно хохотнул, и она, покраснев, продолжила:
– Признаю, что испытала огромное облегчение, узнав, что в этом доме проживает лорд Эджкомб, потому что это существенно облегчило мою задачу. Кроме того, я была не одна, а в сопровождении Крукшэнк.
– Когда я вошел в дом, Крукшэнк ожидала в холле, в то время как вы находились наедине с Гарри, – заметил Доминик ровным голосом, хотя с каждой минутой ему все сложнее было сохранять спокойствие.
Покраснев от его осуждающего тона, Джорджиана снова отвернулась к окну.
– Да, но там не было… Я не подвергалась опасности… – Она не договорила.
Теперь, тщательно обо всем поразмыслив, Джорджиана уже не была в этом уверена. Когда лорд Эджкомб увидел ее, в его серых глазах вспыхнул огонь, встревоживший ее. Однако чем больше они разговаривали, тем прочнее девушка утверждалась в мысли, что он просто нервничает из-за чего-то. Возможно, она недооценила ситуацию. Как бы то ни было, лорд Эджкомб не сделал ничего, заслуживающего подозрений лорда Элтона.
– Лорд Эджкомб вел себя как истинный джентльмен.
– Я ни секунды не сомневаюсь в том, что Гарри будет вести себя как джентльмен, которым он и является, – резко парировал Доминик. – Но при этом он был и остается распутником и игроком, а следовательно, совершенно не тем человеком, с которым юной леди вроде вас следует оставаться наедине.
В его словах ясно звучал гнев. Также разозлившись, Джорджиана недоверчиво воззрилась на него:
– Но ведь и вы тоже распутник и игрок. Почему же с вами наедине мне можно находиться, а с ним – нет?
При этом вопросе Доминик закрыл глаза и принялся думать о своей старой няне, вспоминать, как лазил по деревьям в Кэндлвике – о чем угодно, лишь бы заглушить желание посадить Джорджиану себе на колени и целовать, целовать ее до беспамятства. Можно ли ей находиться в его обществе? Лучше бы она не искушала судьбу подобными вопросами.
Несмотря на нежелание Доминика отвечать, Джорджиана продолжала засыпать его вопросами, давая выход своему долго сдерживаемому раздражению, вызванному странностью английских нравов.