Он познакомился с ними еще задолго до того, как повар дал команду: «Ложки, котелки — к бою!» Из короткого разговора с ними он узнал, что отцы этих мальчиков в центре Берлина, в Тиргартене, еще продолжают выполнять приказ фюрера. «Возможно, через несколько часов, когда я снова пойду в бой, отец вот этого белокурого стригунка хлестнет меня в грудь из пулемета», — подумал Леня. Но, не колеблясь, взял котелок и встал в очередь за обедом.
Впереди него стоял Алеша Кедрин с двумя котелками. У Алеши еще кровоточил бинт на голове, еще сочилась кровь из уха. Повар, конечно, знал, зачем сержант запасся двумя котелками, и не отказал, налил их доверху: кормить голодающих немцев дало указание советское командование.
Получив две порции, Алеша направился к воротам, а Леня со своим переполненным котелком — к знакомым мальчишкам. Они уже соскочили со столба и, как лисята, просунули головы сквозь железную ограду и звали его к себе:
— Камрад, камрад…
В эту минуту по всему двору раскатился голос дежурного у ворот:
— Прудников, к выходу!
Леня повернулся на голос. Там у ворот стояли Надя, Миша и… кто это? Не может быть! Мерещится…
В последнем письме, которое он потерял вместе с вещевым мешком в бою за аэродром Темпельгоф, Варя писала:
«Скоро буду там же, где ты, рядом с тобой, Леня».
Этому трудно было поверить.
— Живей, комсорг, к тебе гости, — поторопил его Алеша.
И Леня поверил: «Она, Варя!» Он рванулся вперед, ничего не видя, вытянув руку, а в другой руке у него был котелок, который сейчас мешал ему и о котором он забыл.
— Камрад, камрад! — жалобно попискивали бегущие по ту сторону забора мальчики.
«Тьфу, черт!» Сунув им котелок и хлеб, он побежал к Варе, видя и не видя, как приближается к нему ее лицо, ее глаза. Бежал и чувствовал, что всегдашняя решительность покидает его.
Варя протянула ему руку:
— Здравствуй…
Она тоже оробела, растерялась: уж слишком много глаз смотрело на них.
— Это мой друг, — растерянно и как-то убито произнес Леня, представляя ей Алешу Кедрина.
— Гвардии сержант или просто Алеша, — сказал Кедрин и пристукнул каблуком.
Варя взглянула на забинтованную голову гвардейца и назвала себя:
— Варя.
— А я знаю, что вы Варя, — сказал Алеша, — Леонид говорил мне.
Тут же, соблюдая все правила военного этикета, представился ей старшина:
— Борковин. Как бы это сказать? Постоянный опекун вашего… Ну, не будем называть вещи их именами. Все ясно как день.
— Да, он мой жених, — неожиданно для самой себя произнесла Варя. И вдруг, обрадовавшись тому, что сказала она сама, Варя обняла Леню за шею и, не стыдясь, поцеловала в губы.