Оп притянул меня еще ближе, словно хотел запечатлеть в памяти мои черты навсегда. Я в ответ тоже вызывающе его рассматривала. Я боюсь собак, неотесанные же молодые люди раздражают меня, но не пугают, даже если возвышаются надо мной, как башня, на добрых двенадцать дюймов. Как и у Джулиана, у молодого человека были светлые волосы, но по сравнению с тонкими чертами Джулиана его черты были грубее, нос выдавался вперед, как корабельный бушприт, надбровные дуги тяжелые. Рот, который сложился в гнусную ухмылку, был большой, с толстыми губами. Оскалившись, он показал набор зубов таких же сильных и белых, как у бедного Говарда, лежавшего на полу.
Затем ухмылка исчезла, брови сдвинулись.
– Боже правый, – произнес грубый тип, – вы ведь совсем не похожи на подругу Джулиана. Вы слишком... слишком... Нет, – продолжал он, все еще разглядывая меня, – вы не для Джулиана. Тогда почему...
Я читала о безобразных лицах, но всегда это относила к обороту речи, думая, что в жизни таких не бывает. Лицо незнакомца можно было сравнить с теми оборотнями, о которых говорили служанки – темное, грубое и плоское. Он заговорил низким глухим голосом:
– Этот гнусный старый...
Хотя я пишу для себя, но не могу воспроизвести здесь слово, которое последовало. Я даже не очень понимаю его значение. И все же достаточно, чтобы уловить смысл. Мне сначала стало жарко, потом холодно, и я решительностью вырвалась из его лап.
– Меня зовут Харриет Бартон. Я подопечная мистера Вольфсона, внучка сводной сестры его отца. Я собираюсь рассказать ему о ваших словах, и надеюсь, он натравит на вас обеих своих собак!
– Харриет, – повторил мужчина. Медленно же он соображает, прошла целая минута, прежде чем на его лице возникло понимание. Безобразные черты неуловимо преобразились, и теперь его лицо не могло напугать даже ребенка. – Но вы... Ада тоже здесь?
– Я больше не желаю с вами разговаривать. Спрашивайте мистера Вольфсона.
– Спрошу. – Он развернулся на каблуках и зашагал в библиотеку. Огромные картины в тяжелых рамах качались, когда он гулко топал мимо.
Я беспомощно стояла посреди холла, глядя на Говарда. Удивительно, как это имя подходило лишенному плоти черепу. Его ухмылка чем-то напоминала ухмылку хозяина. Я подавила в себе вспыхнувшее желание поддать его ногой. К тому времени я уже догадалась, кем мог быть этот грубиян, и реальность превосходила мои худшие опасения. Я повернулась и посмотрела в сторону библиотеки. Даже на расстоянии я слышала громкие выразительные голоса.
К несчастью, все двери дома сработаны из толстых дубовых панелей. И я почти не могла различить слов разговора – хотя разговором это назвать было трудно – такой крик стоял в библиотеке. Наконец оп прекратился, и из библиотеки выскочил владелец Говарда в таком состоянии, что, кажется, не заметил меня. Я успела увидеть мистера Вольфсона, скорчившегося над своим столом, и то, что я увидела, заставило меня бросился прочь, вслед за ужасным кузеном. Я влетела в холл в тот момент, когда с улицы вошел Джулиан.