Дэвид осел на землю. И тут Фрэнсис наконец-то пришел в движение. Дернув поводья, он выехал на середину поляны. Этого оказалось достаточно. Высокий цыган с красным платком на голове вытаращил глаза на всадника, потом быстро взвалил упавшего товарища на плечо, крикнул что-то повелительно остальным, и все разбойники растворились среди деревьев. На поляне остались только мы. Я подбежала к Аде. Но она, казалось, не видела меня. Ее широко открытые голубые глаза были устремлены на Дэвида, тот лежал лицом вниз, и солнечный луч падал на его темный затылок.
– Не трогай его. Ада, – донесся голос Фрэнсиса, когда она протянула руку к Дэвиду.
Его властный тон подействовал – Ада повернула к нему побелевшее лицо. Фрэнсис опустился на колени около Дэвида и начал осматривать голову юноши. Его пальцы окрасились кровью. Я отвернулась, сглатывая дурноту страха.
– С ним все в порядке, – спокойно произнес, Фрэнсис. – Проклятье, Харриет, что вы стоите! Маленькая дурочка падает в обморок. Подержите ее, видите, я занят.
Я подхватила Аду, с облегчением заметив, что щеки ее розовые, хотя глаза закрыты.
– Что я должна делать?
– У вас есть платок или нижняя юбка, чтобы оторвать полосу? От таких ран на голове очень много крови.
– Вот мой носовой платок.
Он с отвращением взглянул на маленький квадратик с кружевом.
– Это на полминуты. Возьмите мой карманный нож. Разрежьте свою нижнюю юбку или юбку Ады.
Я стала заворачивать верхнюю юбку, но пришедшая в себя Ада оказалась проворнее.
– Дай мне нож! – сказала она и, вырвав нож из моих рук, в одно мгновение нарезала полосы и отдала их Фрэнсису.
Он, не глядя, не благодаря, начал бинтовать голову Дэвида.
И только тогда! О, как непростительно! Я вспомнила о Джулиане. Я поспешила к нему, испытывая угрызения совести. Он сидел, держа согнутую в локте руку другой рукой и склонив голову.
– Они ранили тебя? – глупо спросила я. – Джулиан, прости меня. Фрэнсис, идите сюда. Он ранен.
– Что случилось, брат? – спросил мягко Фрэнсис.
– Моя рука... – пробормотал тихо Джулиан.
– Ты хочешь, чтобы я занялся твоей рукой, брат? – опять спросил Фрэнсис.
Если бы кто-то предложил мне помощь таким тоном, я бы отказалась. Даже если бы все мои кости были переломаны, все до единой.
Я всегда знала, что в Джулиане много скрытой силы. Он поднял голову, глядя прямо в насмешливые глаза брата. Его лицо было бледным, в полосках грязи. Губы растянулись в гримасе боли так, что обнажились зубы. Но глаза были как у мистера Вольфсона, когда тот бывает в гневе.
– Нет, благодарю тебя, брат. – Голос упал до шепота, кажется, больше от ненависти, чем от слабости. Хотя я не была уверена.