На лице Лизы не отразилось ничего, кроме ласковой заботы, когда старушка опять посмотрела на свои наручные часы. Вероятность, что мать Беаты еще жива, наверняка была меньше нуля.
Когда Лиза начала подниматься, Беата вдруг ахнула:
— О боже, я очень плохо себя чувствую, Салли. Вполне возможно, что я умираю.
— Бедняжка, — проговорила Салли, похлопывая ее по руке. — Очень жаль, но не могла бы ты подождать, пока мы допьем чай, дорогая?
— Ах, конечно, конечно, я подожду, — заверила ее Беата.
Не зная, смеяться ей или плакать, Лиза сказала:
— Не хотите ли еще торта?
— Нет, что вы! Мне нужно следить за фигурой. — Потом, лукаво блеснув глазами, добавила: — Эх, была не была! В конце концов, у меня сегодня день рождения.
— В самом деле? — спросила Лиза, подозревая, что это не так. — Тогда поздравляю вас с днем рождения.
Беата просияла.
— Как мило, как мило, — проворковала она. — Мама с минуты на минуту приедет и заберет меня.
Оставив Беату жадно доедать третий кусок торта в ожидании мамы, Лиза подошла к Дэвиду, который уговаривал Боба поднять голову и посмотреть на внука.
— Смотри, папа, это Оливер, — говорила Лиззи. — Он проснулся. Слышишь, как он сопит? Папа?
Боб продолжал сидеть понурив голову, почти касаясь подбородком груди.
— Помочь тебе, дружище? — предложил Дэвид и, осторожно обхватив голову Боба руками, приподнял ее так, чтобы он мог видеть ребенка. Хотя глаза Боба были открыты, веки нависали очень низко, а взгляд был направлен куда-то в сторону.
Подвинувшись так, чтобы попасть в его поле зрения, Лиззи сказала:
— Вот он, папа. Видишь его? Он чудесный, правда? Дафни прыгает от радости, что у нее теперь есть младший братик. Я же говорила, что на этот раз будет мальчик, помнишь? Мы назвали его Оливером Робертом, в твою честь, только ты Роберт Оливер. Тебе это нравится, папа?
Боб никак не реагировал, но потом по его щеке потекла одна-единственная капелька и Лизе пришлось отвернуться, чтобы скрыть собственные слезы, внезапно прихлынувшие к глазам. Что он знал? Много ли понял?
Так они провели больше часа: разговаривали с каждым из стариков или просто сидели рядом с теми, кто не мог отвечать, пока некоторые из них не начали дремать. Душевно распрощавшись, Лиза и Дэвид потихоньку вышли из дома и забрались в машину.
Какое-то время они просто сидели и смотрели на сад, слишком потрясенные, чтобы говорить.
Первым нарушил молчание Дэвид.
— Я и раньше уходил отсюда под впечатлением, — сказал он. — А сегодня... Одним словом, сегодняшний визит был, мягко говоря, весьма отрезвляющим.
Лиза кивнула. У нее до сих пор стоял ком в горле, а на сердце стало так тяжело от жалости и страха, что ей было трудно дышать.