— Да, я его помню.
В его голосе проскользнула нотка недовольства.
— Вы видели его вчера?
— Нет, на прошлой неделе. Больше он здесь не останавливался.
— Что случилось?
Владелец заправки рассказал, что Роуз впервые остановился здесь около двух недель назад.
— Он покупал бензин, сигареты, хлеб и всегда — упаковку «Будвайзера» из шести штук. В последний раз — кажется, это было в среду или в четверг, неделю назад — в очереди перед ним стояло несколько человек. Он вскрыл банку и хлебнул еще прежде, чем заплатил. Я сказал ему: нельзя так делать, сперва деньги, а он послал меня подальше. Потом швырнул деньги и вышел. Мне пришлось его отпустить — люди ждали очереди. А потом один из посетителей показал на окно. Этот сукин сын, словно у него пепельницы нет, усыпал окурками всю мою стоянку. Мало этого, он еще и вышвырнул в окно пустую банку из-под пива, когда выезжал.
Полицейские переглянулись.
— А где вы находились вчера вечером, между половиной шестого и шестью? — поинтересовался Джемисон.
— Здесь, — был ответ. — Водопроводчики ремонтировали трубу в туалете.
На следующей заправке, в трех километрах дальше по дороге, служащий тоже вспомнил Роуза. Он был здесь накануне вечером.
— Бак бензина, «Мальборо» и шесть банок «Будвайзера».
— Вы хорошо его запомнили.
— Да он останавливается тут каждый день, — отозвался служащий. — Рассказывает, что работает на этой новой стройке по другую сторону Олдстейдж-роуд.
— А что еще он вам говорил?
— Да, в общем, только это. А что он натворил?
— Дал себя застрелить, — ответил Маклэм.
В тот же день немного позже Джемисон и Маклэм навестили сестру и мать Роуза, но пользы от них оказалось немного.
— Все любят Джей Ди, — сказала мать со слезами на глазах. — Он хороший мальчик. Приносит мне арахисовое печенье каждую пятницу…
Потом, когда Джемисон и Маклэм говорили с Маршей Роуз наедине, она назвала четырех человек, с которыми брат подрался в «Хабе» — забегаловке на окраине Коттон-Гроува. Проверку алиби троих пришлось отложить до следующего утра. Четвертый же сидел за решеткой: дорожный патруль арестовал его в среду вечером за вождение в нетрезвом состоянии.
Узнав от Дуайта, что Джонна бросила Кэла одного на целую ночь, я скорее возмутилась, чем обеспокоилась. Да, Джонна была матерью и официальным опекуном Кэла. Да, она имела право увезти сына, если считала нужным… Но не сказать Дуайту ни слова?!
Я не ждала ничего подобного от Джонны. Мы никогда не встречались с этой женщиной. Говоря откровенно, единственная ее фотография, которую я видела, была в куче снимков, сделанных Кэлом пару лет назад, когда кто-то подарил ему на день рождения одноразовую камеру. Приходится честно признать, что Джонна — очень привлекательная женщина: фиалковые глаза, темные вьющиеся волосы, изящный разлет бровей. К счастью, эти брови вроде бы единственная черта, которую Кэл унаследовал от матери. Все остальное в нем было от Дуайта — от темно-карих глаз до слишком высокого для его возраста роста.