Резьба у нее была небольшая, но очень мелкая, как у бинокля. Когда резьба кончилась, показалась другая, скрытая, внутренняя сторона чаши из какого-то тонкого и легкого металла. «Дюраль», — подумал Аввакум.
Поверхность ее была разграфлена на маленькие квадратики, и в каждом квадратике была выгравирована одна латинская буква. Буквы составляли слова и строки. Строк было четыре. Располагались они одна под другой, как стихотворные.[8]
Аввакум заметил еще одну деталь: вырезы букв были плотно заполнены каким-то зеленоватым веществом.
Он погасил лампу, и миниатюрные буквочки в тот же миг сами засветились.
Это было красиво, очень красиво, и Аввакум изумленно рассматривал строки и, улыбаясь, любовался ими.
Но время шло. во дворе напротив закукарекал петух, Аввакум очнулся и поступил так, как поступил бы каждый на его месте: передал по радио в Софию английские слова — буква за буквой, в том порядке, в каком они располагались в квадратиках. Сообщил общее число квадратиков. не пропустив и тех, что оставались пустыми или имели знак препинания. Затем, подумав несколько секунд, добавил:
«Немедленно отдайте распоряжение Пловдивскому управлению об аресте Виктории Ичеренской, а также владельца «виллиса», на котором она в эту ночь приезжала в Момчилово».
Дважды сообщил кодированное «весьма срочно», условился о связи на два часа дня и на этом закончил.
Убрав в чемодан свои «трофеи», он юркнул под одеяло и тут же заснул.
На дворе светало. Наступало туманное, хмурое утро.
В девятом часу Аввакум зашел в старую корчму, чтобы позавтракать. Слово за слово разговор зашел о жене Ичеренского.
— Будь я на его месте, — сказал Аввакум, — я бы не оставил ее одну в Пловдиве. У геолога тут хорошая квартира. Что им мешает жить имеете, как все люди?
Бай Марко пожал плечами.
— И она так ни разу и не приезжала в Момчилово? — продолжал допытываться Аввакум.
— Ну как же! Была, даже, пожалуй, раза два была. Верно, приезжала ненадолго, на несколько часов, как мне кажется, — сказал бай Марко.
Через час Аввакум был уже в Смоляне. Он отправил на анализ вино ич двух пузырьков и в ожидании результата решил позвонить по телефону Сии. Была суббота, ее выходной день.
Он сделал глубокую затяжку, и прижав телефонную трубку к губам, спросил:
— Сия, это ты?
На другом конце провода молчали. Ему показалось, что у нее в комнате играет радио и рядом смеется какой-то мужчина.
— Сийка занята, — ответил мужской голос. — Кто ее спрашивает?
Аввакум положил трубку.
Он не двинулся с места, пока не выкурил до конца сигарету. Потом долго и сосредоточенно гасил окурок в стеклянной пепельнице, словно это было делом чрезвычайно важным и деликатным.