Помолчав немного, он улыбнулся.
— У меня было предчувствие, что в эту ночь что-то случится, или, точнее, должно что-то случиться…
Он лежал на кровати одетый, покрывшись одним плащом, успевшим основательно намокнуть под дождем. Лежал, вслушиваясь в постукивание капель по оконной раме, в тихий разговор ветра с суковатой сосной, и ни о чем не думал.
Время как будто остановилось.
Вдруг он услышал, как глухо скрипнула входная дверь. Кто-то открыл ее, затем прошел через сени, щелкнул замок, и снова все потонуло в тишине.
«Дверь скрипнула только один раз? — подумал Аввакум. — Значит, она сейчас открыта, как будто ждет кого-то. И ключ щелкнул один раз».
Он лежал в темноте с открытыми глазами.
Но вот ему показалось, что кто-то еще прошел по сеням — шаги более тяжелые и уверенные. И снова тишина.
Дождь по-прежнему дробно стучал в оконную раму.
Аввакуму стало смешно: стоит ли зябнуть под мокрым плащом ради любовных свиданий Балабаницы?
Однако он не шевельнулся. Все ждал, что случится нечто, имеющее прямую связь с впечатлениями, которые наслоились в его сознании на протяжении сегодняшнего дня.
Вдруг по его спине побежали мурашки: кто-то поднимался по лесенке — скрипнула одна ступенька, потом скрип повторился уже у самой галереи.
Он оставил дверь незапертой. То ли он нарочно это сделал, то ли просто забыл повернуть ключ — не мог вспомнить.
Видно, поднявшийся на галерею человек не собирался входить в его комнату. Он открыл соседнюю дверь и вошел в чуланчик.
Что ему там делать, среди чучел птиц и животных да всякого старья? Это произошло так неожиданно, что Аввакум от удивления чуть было не вскочил с кровати.
Он овладел собой лишь после того, как снова скрипнула ступенька. Человек уже спустился во двор.
Дальнейшие события произошли в течение одной-двух минут. Аввакум бросился к окну, перемахнул через подоконник и, вцепившись руками в сук старой сосны, стал быстро спускаться вниз. Едва ощутив под ногами землю, он стремглав кинулся к плетню. Перед ним бежал человек.
Аввакум сунул руку в карман, чтобы выхватить фонарик, но поскользнулся и упал навзничь на мокрую траву.
Поднимаясь на ноги, он горько усмехнулся от сознания, что первая схватка кончилась для него поражением.
Аввакум долго не мог уснуть. Упустить такой момент! Почему он не зажег фонарик, направив его прямо в лицо неизвестному, когда тог находился в чулане? Это способна сделать любая женщина…
Скрипнув зубами, он повернулся к стене и закрыл глаза.
На заре Аввакума разбудил сильный ветер; он метался в ветвях старой сосны, гнул и ломал их. По небу бежали рваные тучи, в их просветах блестели синие лоскутки умытого дождем неба.