Балабаница встретила его у порога — улыбающаяся, веселая, с засученными рукавами.
— Эй, человек божий, да ты совсем с глаз пропал! — сказала она, преданно глядя на него. — Где ты скитался целый день?
— Слонялся по окрестностям, — ответил Аввакум. — Такова моя работа — колесить по дорогам да выискивать старину!
— Старину! — громко рассмеялась Балабаница. — Нашел за чем ездить! Старина у тебя дома, вот перед тобой. Я-то для чего? Она стояла в сенях и лукаво глядела ему в лицо.
— Такой старины, как ты, я боюсь как огня, — сказал Аввакум. — Того и гляди загорюсь!
— Да ведь я же тебе в матери гожусь, бог с тобой! — хохотала Бала-баница, подбоченясь.
— Мамулечка, роднулечка, — засмеялся Аввакум и положил ей на плечо руку, — найди-ка мне какую-нибудь дерюгу накрыть мотоцикл, а то, пожалуй, ночью опять дождь пойдет.
— Об этом не беспокойся, — ответила Балабаница, делая вид, что не замечает его руки. — Ступай в дом да согрейся и обсушись, а то промок весь, как мышь. Смотри, как бы не оставил вдову с шестью сосунками.
— Сохрани господь! — со вздохом воскликнул Аввакум. — А за твою доброту, Балабаница, я от всего сердца тебя благодарю, но мне первым долгом необходимо заглянуть к бай Гроздану, так мы с ним условились.
Балабаница слегка отодвинулась и нахмурила брови.
— Вчера друзья, сегодня бай Гроздан, а завтра еще кто-нибудь! — погрозила она ему пальцем.
Из дома доносился запах горячих хлебцев. Аввакум проглотил слюну — с самого утра у него крошки не было во рту.
— Ничего, зато проголодаюсь как следует, — сказал Аввакум, направляясь к калитке. — Сейчас у меня что-то нет аппетита!
Вечер был ветреный, холодный, мрак стоял непроглядный.
Он шел по окраинным улочкам и несколько раз чуть не поскользнулся. До Илязова дома было меньше километра, но, чтобы дойти, ему потребовалось минут сорок. Когда наконец он добрался до высоких ворот, фосфоресцирующие стрелки его часов показывали десять.
Он сделал глубокий вдох, провел рукой по лицу и немного постоял. Кровь стучала в висках; казалось, земля убегала из-под ног.
Аввакум подумал: «Сменили ли охрану?»
Он кашлянул и тихо открыл калитку. В нескольких шагах раздался зычный голос:
— Кто идет? Голос был незнаком.
— Я хочу проверить часы, — сказал Аввакум. — Который час?
— Проходи, — ответил более мягко постовой.
Приходилось работать без света, поэтому время, пока он возился с наружным замком, показалось ему вечностью.
Войдя наконец в мрачную каменную прихожую, он опустился на пол, чтобы отдохнуть минуту-две. Опершись головой о стену, он закрыл глаза и испытал невообразимое блаженство. «Как хорошо!» — со вздохом подумал он. И тут же почувствовал, что погружается в тихое, спокойное море тьмы, расцвеченное тут и там зелеными и лиловыми пятнами.