– Заложников здесь нет, начинайте захват. Я убираю девушку.
– Руки за спину, лицом к стене.
С тяжёлым лязгом открывается дверь, Алексей ещё не понимает, что она открыта для него, поэтому молодому сержанту приходится подтолкнуть к входу. Шаг через порог, дверь с таким же шумом закрывается, деля мир на «до» и «после». В голове ничего, кроме отголосков лязга железных дверей. Хотелось бы, чтобы такая же пустота оказалась и перед ним, но… перед ним тесная камера, до отказа забитая людьми. Два ряда двухъярусных кроватей у противоположных стен, небольшой стол посредине. Стоят, сидят, лежат человек двадцать. Сейчас все в полном молчании смотрят на вновь прибывшего, тишина перекликается с пустотой в душе.
Внезапно в голове всплывает голос отца. «Никогда не показывай свой страх, сынок. Научись прятать его, чтобы никто не догадался. Все испытывают его, но если его не увидят в тебе, бояться будут тебя». Он ведёт его, семилетнего, на первое занятие по дзюдо.
Секундное видение разрушают голоса сокамерников.
– Ну, чё застыл. Проходи, не боись!
– Иди сюда, красавчик, будешь нашей подружкой.
– Здесь всё занято, в наш угол можешь не соваться.
– Тебе показать твоё место, нерешительный, ты рядом с ним стоишь!
После этой фразы раздаётся гогот. Алексей смотрит на отхожее место в углу возле двери и решительно движется вперёд, хотя представления не имеет, где найти хотя бы уголок, чтобы просто присесть. На нижних кроватях и так сидит по два, три человека. Он замечает, что в самом дальнем углу, на кровати сидит один человек, сухой измождённый дедок. Значит, верхняя полка не занята. Приблизившись к деду, Алексей присаживается рядом.
– Ты бы, милый, не садился так близко ко мне, не ровен час, заразишься. Болею я, – проговаривает дед и заходится в кашле.
– Какая разница, – бросает Алексей и не сдвигается с места.
– Ну, как знаешь, хозяин барин. Да ты не кисни, тут тоже люди живут, – пытается подбодрить дед, откашлявшись.
– Я вижу.
– Чё сюда-то, молодой такой, чё натворил? – спрашивает дед.
– Много чего.
– Во как! Обычно говорят, по ошибке попал. А ты прям много чего натворил! Когда успел только! – удивляется дед. – Но ничего, может немного дадут, пожить ещё успеешь. Не убил хоть никого?
– Нет.
– И то хорошо, подфартило. Переживёшь, ты не дрейфь, главное. А то на тебе лица нет. Сразу видно, первый раз попал, да ещё, небось, из-под мамкиной юбки.
«Ну вот, – подумал Алексей, – и воспользовался советом отца не показывать свой страх… даже дед из дальнего угла камеры разглядел».
Двадцать человек в закрытом помещении без всякой возможности выплеснуть энергию не смогут долго ужиться без конфликтов. Алексею это понятно. Понятно и то, что он стал, скорее всего, первым событием за несколько дней. Из слов деда, который назвался странным именем Митроха, состав камеры не менялся уже месяц. А есть в ней и такие, которые сидят почти год, несмотря на то, что это камера предварительного заключения, и в ней находятся те, кто под следствием или ждёт суда. Алексей рад, что у него есть время, чтобы освоиться и подготовиться к конфликту. Он уверен, что тот не заставит себя долго ждать.