– Птичка моя! – Рустам обнимает за плечи, – Всё будет хорошо, ты скоро привыкнешь здесь. Я тебя люблю, слышишь, я очень тебя люблю.
Улыбаюсь, вытираю слёзы. Что это я! Что я раскисла! У меня есть самое важное, что только может быть у женщины – любовь. А скоро будет ребёнок от любимого человека. Ради этого стоит жить и смириться с любыми условиями.
Мне кажется, последнее время я только и живу ожиданием ночи. Во-первых, я могу наконец-то отдохнуть, только ночью я не вижу бесконечной толпы родственников. Только ночью, в объятьях любимого я понимаю, что в моей жизни не всё так плохо и волна усталости, а порой и отчаянья, отступает под его нежными руками, его ласковыми губами. Его слова заставляют забывать об обидах, испытанных днём, о несправедливых упрёках, которые так и сыплются на меня от свекрови. Несмотря на все старания, у меня никак не получается быть примерной невесткой и образцовой женой, «чтобы все соседи завидовали». То мясо у меня сухое, то хлеб непропечённый, то белье недостаточно тщательно постирано. Я стараюсь сдерживать себя, не отвечаю на её упрёки, но иногда не выдерживаю, пытаюсь защищаться и оправдываться, в ответ получаю презрительную гримасу и пренебрежительное молчание на несколько дней. А так как поговорить здесь мне совсем не с кем, не считая десятилетней Медины, через некоторое время я сама стараюсь наладить отношения и униженно прошу прощения. Свекрови это очень нравится. Медина часто приходит к «биби» – бабушке – в гости, и любит подолгу сидеть рядом со мной, пока я сбиваю масло или чищу овощи, и слушать мои рассказы о России. Я уже рассказала ей всё из своей жизни и теперь просто придумываю истории, чтобы не забыть русский язык, так как со свекровью не столько говорю, сколько слушаю её поучения.
В сентябре муж вышел на работу, и теперь я его практически не вижу. Он очень поздно возвращается после вечерних курсов, так как работает в Хорогской школе, и ездит туда на машине брата. Я стараюсь дождаться его, иначе теряю смысл жизни, и весь следующий день кажется тоскливым и унылым. Но у него не всё ладится на работе, он возвращается уставшим и раздражённым, и порой мне приходится поддерживать его и повторять «всё будет хорошо», в то время как сама отчаянно нуждаюсь в его поддержке и уверениях. Особенно сейчас, когда мой живот вырос и округлился, сделав некрасивой. Рустам уже месяц не прикасается ко мне, говорит, что боится навредить ребёнку. Я стараюсь верить ему, гоню мысли о том, что моя фигура стала ему противна.
Я понимаю, что медицина здесь не на должном уровне. Я понимаю, что свекровь родила четырёх сыновей, а её невестки родили ей девять внуков, не прибегая к услугам врачей, по крайне мере, мне так сказано. Но это понимание не даёт мне уверенности, что со мной и с ребёнком будет всё в порядке. Два месяца до родов, а меня не осматривал ни один врач. Я очень боюсь, тем более что последнее время постоянно чувствую тянущую боль в спине. Надире говорить бесполезно. Она уже вынесла свой вердикт: рожать будешь, как все, дома, а боли от головы – поменьше думай. Сегодня не думать не получается вовсе: боль охватывает поясницу, скручивает живот. Рожать рано, мне страшно за ребёнка. Сегодня у Рустама выходной, надеюсь убедить его отвезти меня в больницу. Как всегда, днём я его не вижу, даже в выходные. Знаю: он может быть у кого-то из братьев. Натягиваю поверх обычного платья тёплый халат, убираю волосы под косынку. Выход на улицу, где меня могут увидеть соседи, только в определённой одежде – это правило выучено до автоматизма.